Сын Нептуна

– Ты отказалась от Элизиума, – восхищенно выдохнул Фрэнк, – чтобы твоей маме не пришлось страдать?

– Она не заслужила такого наказания, – отозвалась Хейзел.

– Но… что будет теперь?

– Ничего. Ничего… и так целую вечность.

Они бесцельно брели куда-то. Души вокруг болтали подобно обитателям сумасшедшего дома – потерянные и сбитые с толку, не помнящие прошлого, забывшие даже свои имена.

Но Хейзел помнила все: и кто она и как оказалась здесь. Возможно, потому, что она была дочерью Плутона.

– Я не потеряла память, и это сделало мою посмертную жизнь тяжелее, – объяснила она Фрэнку, плывущему рядом с ней как светящийся фиолетовый лар. – Я столько раз пыталась дойти до дворца моего отца… – Она указала на огромный черный замок вдалеке. – Но мне ни разу этого не удалось. Я не могла покинуть Поля асфоделей.

– Ты видела после этого свою маму?

Хейзел помотала головой:

– Она бы все равно меня не узнала, даже если бы я ее нашла. Эти души… Для них происходящее вокруг – что-то вроде вечного сна, бесконечного транса. Это лучшее, что я смогла для нее сделать.

Время потеряло всякий смысл, но по прошествии вечности они с Фрэнком сели под черным тополем. С Полей наказаний доносились мучительные крики, вдалеке, под искусственным солнечным светом Элизиума, посреди переливающегося голубого озера мерцали изумрудами Острова блаженных, где белые паруса рассекали воду и великие герои возлежали на пляже в состоянии нескончаемого счастья.

– Ты не заслужила Полей асфоделей! – возмутился Фрэнк. – Ты должна быть среди героев!

– Это лишь эхо. Мы скоро проснемся, Фрэнк. Это только кажется, что прошла вечность.

– Не в этом дело! У тебя отняли жизнь. Ты должна была вырасти в красивую женщину. Ты… – Он так покраснел, что стал лиловым и тихо продолжил: – Ты должна была выйти за кого-то. Тебя ждала хорошая жизнь. А ты всего этого лишилась.

Хейзел проглотила рвущийся из груди всхлип. В прошлый раз, когда она была здесь одна, ей не было так горько. С Фрэнком ее грусть усилилась в разы. Но она приказала себе не пенять на судьбу.

Хейзел вспомнила образ себя взрослой – улыбающейся и влюбленной. Она знала, что немного обиды и разочарований – и выражение ее лица стало бы таким же угрюмым, как у Королевы Мари. «Я заслуживаю большего», – постоянно твердила ее мама. Хейзел не позволит себе так думать.

– Прости, Фрэнк, но мне кажется, твоя мама была неправа. Не всякая проблема станет легче, если ею поделиться.

– Но так оно и есть. – Фрэнк сунул руку в карман пальто. – И раз уж в нашем распоряжении целая вечность, я хочу тебе кое в чем признаться. – Он достал какой-то сверток размером с очки и развернул ткань, показав наполовину сгоревший кусочек дерева, излучающий фиолетовое сияние.

Хейзел нахмурилась:

– Что… – От внезапной догадки она похолодела как от резкого порыва зимнего ветра. – Финей сказал, что твоя жизнь зависит от сгоревшей деревяшки…

– Он был прав. Причем буквально.

Он рассказал ей, как Юнона явилась его маме и бабушке, когда он был младенцем, и как бабушка выдернула этот кусок полена из камина.

– Бабушка говорила, что я обладаю многими талантами – один из них я унаследовал от нашего предка, аргонавта. А так как вдобавок мой отец – Марс… – Он пожал плечами. – Это должно было сделать меня слишком могущественным или что-то вроде того. Поэтому моя жизнь может очень легко сгореть. Ирида сказала, что я умру, глядя, как она сгорает у меня в руке. – Фрэнк провернул деревяшку в пальцах. Даже в своей призрачной форме он казался таким большим и надежным. Хейзел представила, каким он станет огромным, когда окончательно возмужает – сильным и здоровым, как вол. Трудно поверить, что его жизнь зависит от чего-то настолько маленького, как обгоревшая палка.

– Фрэнк, зачем ты носишь ее с собой? – спросила она. – Тебе не страшно, что с ней что-то случится?

– Поэтому я тебе об этом и рассказал. – Он протянул ей деревяшку. – Я понимаю, что прошу о многом – но не можешь ли ты хранить ее для меня?

У Хейзел закружилась голова. До этого момента она была уверена, что Фрэнк на самом деле погрузился с ней в прошлое. Она показала ему, как все было, потому что считала, что у него есть право знать правду. Но сейчас она засомневалась: а если он всего лишь плод ее воображения? Потому что с чего это ему доверять ей свою жизнь?

– Фрэнк, ты знаешь, кто я. Я дочь Плутона. Я порчу все, до чего дотрагиваюсь. Как ты можешь мне доверять?

– Ты мой лучший друг. – Он вложил волшебный кусочек дерева ей в ладонь. – Я доверяю тебе больше, чем кому-либо.

Она хотела сказать, что он совершает ошибку. Собиралась вернуть ему деревяшку. Но не успела – их накрыла тень.

– А вот и наш проводник, – предположил Фрэнк.

Хейзел едва не забыла, что они заново переживают ее прошлое. Нико ди Анжело навис над ней в своем черном плаще и с мечом из стигийской стали на боку. Фрэнка он не заметил, но заглянул прямо в глаза Хейзел и, как ей почудилось, прочел в них всю ее жизнь.

– Ты другая, – сказал он. – Дочь Плутона. Ты помнишь свое прошлое.

– Да, – ответила Хейзел. – А ты живой.