Сын Нептуна

– Ты ведь сын Посейдона, верно? – спросила она. – Ты греческий полубог.

Перси сжал в ладони кожаный шнурок:

– Я начал вспоминать в Портленде после горгонской крови. Память постепенно возвращается. Есть другой лагерь… Лагерь полукровок.

Уже от одного этого названия, произнесенного вслух, у Перси потеплело внутри. Оно принесло с собой волну приятных воспоминаний: запах клубничных полей под летним солнцем, запуск фейерверков на берегу Четвертого июля, играющих на многоствольных флейтах сатиров во время вечерних посиделок у костра, поцелуй на дне озера.

Хейзел и Фрэнк уставились на него так, как если бы он внезапно заговорил на другом языке.

– Другой лагерь, – повторила Хейзел. – Греческий лагерь? Боги, если Октавиан узнает…

– …он объявит войну, – договорил за нее Фрэнк. – Он всегда твердил, что греки что-то против нас замышляют. Он наверняка решит, что Перси шпион.

– Поэтому Юнона послала меня к вам, – сказал Перси. – В смысле не чтобы шпионить. Мне кажется, это своего рода обмен. Я думаю, она точно так же отправила вашего друга Джейсона в мой лагерь. В своих снах я видел полубога, подходящего под его описание. Он вместе с другими полубогами строит летающий военный корабль. Кажется, они собираются в Лагерь Юпитера на помощь нам.

Фрэнк нервно забарабанил по спинке своего кресла:

– Марс сказал, что Юнона хочет объединить греков и римлян для борьбы с Геей. Но елки-палки… греки и римляне враждовали между собой столетиями.

Хейзел тяжело вздохнула:

– Может, поэтому боги так долго держали нас порознь. Если греческий военный корабль объявится в небе над Лагерем Юпитера, а Рейна не будет знать, что они прибыли с миром…

– М-да, – согласился Перси. – Нам придется быть очень осторожными в словах, когда мы будем рассказывать об этом по возвращении.

– Если мы вернемся, – заметил Фрэнк.

Перси был вынужден кивнуть:

– Я хочу сказать – я доверяю вам, ребят. И надеюсь, что вы доверяете мне. Я… отношусь к вам точно так же, как к своим старым друзьям из Лагеря полукровок. Но что касается остальных полубогов, то в обоих лагерях… подозрительности не избежать.

Хейзел отреагировала на это неожиданно. Она наклонилась и поцеловала его в щеку. Это был исключительно сестринский поцелуй. Но в ее улыбке было столько тепла, что оно мгновенно согрело Перси с головы до ног.

– Конечно же мы тебе доверяем, – сказала она. – Мы одна семья. Правда, Фрэнк?

– А то, – отозвался он. – А мне положен поцелуй?

Хейзел засмеялась немного смущенно.

– Так что мы будем делать теперь?

Перси вздохнул. Время неумолимо истекало. Сейчас уже середина двадцать третьего июня, до Пира Фортуны осталось чуть больше суток.

– Мне нужно связаться с другом – надо же выполнить обещание, которое я дал Элле.

– Как? – спросил Фрэнк. – Отправишь радужное сообщение?

– Не получится, – с грустью покачал головой Перси. – Я пробовал вчера вечером в доме твоей бабушки. Не вышло. Может, потому что память вернулась ко мне еще не до конца. Или боги меня блокируют. Я надеюсь, что смогу связаться с другом во сне.

Самолет содрогнулся, и Перси инстинктивно схватился за подлокотники. Внизу снежные вершины гор прорезали сплошную облачность.

– Не уверен, что смогу заснуть, – признался Перси. – Но попытаюсь. Нельзя оставлять Эллу одну, пока вокруг шныряют огры.

– Согласен, – кивнул Фрэнк. – Нам лететь еще несколько часов. Ложись на диван.

Перси кивнул. Ему повезло с Хейзел и Фрэнком: он знал, что они за ним присмотрят. Он говорил от сердца, когда сказал, что им доверяет. Его ситуация была странной, пугающей и жутко неприятной – он потерял память, и его насильно вырвали из привычной жизни, – но в ней все же были два светлых пятнышка: его новые друзья.

Он вытянулся на диване, закрыл глаза, и ему приснилось, как он падает с ледяной горы в холодное море.

Сон поменялся. Он вновь был в Ванкувере, стоял перед руинами особняка Чжанов. Лестригонов нигде не было видно. От дома остались лишь обгоревшие обломки. Пожарные складывали оборудование, готовясь уезжать. Лужайка из-за дымящихся воронок и траншей, прорытых взорвавшимися трубами поливочной системы, напоминала зону боевых действий.

Огромная пушистая черная собака трусила вдоль кромки леса, обнюхивая деревья. Пожарные ее словно не видели.

Рядом с одной из воронок стоял на коленях циклоп в слишком больших для него джинсах, ботинках и огромной фланелевой рубашке. Спутанные каштановые волосы были мокрыми от дождя и в грязи. Когда он поднял голову, Перси увидел покрасневший от слез большой карий глаз.

– Близко! – простонал он. – Так близко, но больше нет!

У Перси сердце разрывалось – столько в голосе этого здоровяка было муки и тревоги, – но он знал, что на разговор у него есть считаные секунды. Его поле зрения уже начало смазываться по краям. Раз Аляска находится за пределами власти богов, то, возможно, чем дальше на север, тем сложнее ему будет связаться с друзьями, даже во сне.

– Тайсон! – позвал он.

Циклоп быстро завертел головой по сторонам:

– Перси? Брат?

– Тайсон, я в порядке. Я здесь… ну, не совсем.

Тайсон сделал хватательное движение, будто пытался поймать бабочку: