Свартхевди - северянин

       Собрал две больших торбы с хлебом, сыром, мясом, зеленью, дабы не терпеть в дороге лишений, прихватил огромный мех с пивом, чтобы не мучила жажда, и еще один, на случай, если не вовремя кончится первый. Долго думал, не надо ли нам чего из лаборатории колдунов, но доносящийся оттуда заливистый кашель и хрипы отвратили меня от мысли спуститься и порыться. Однако присмотрел я еще много чего полезного, но потерявший терпение Уильям призывал меня в путь, да и тащить стало вельми тяжко.

       Когда, пыхтя, я вытащил немалое свое имущество во двор, и огляделся, в поисках телеги, то таковой не обнаружил. Увидев меня, шатающегося под тяжестью трофеев, Уильям поморщился.

       - Ты точно ничего не забыл? - вопросил он меня - Не думал я, что у Ульрика в должниках такие зажиточные люди ходят. А этот щит я, кажется, где-то видел...

       - Ну так скопилось потихоньку, не оставлять же! - я не стал говорить его милости, что скопилось это все за прошедший час. Да и вообще: будь у меня восемь рук, я бы в каждую чего-нибудь положил, ибо за лишения и несправедливость правильно будет взять возмещение.

       - Где повозка? Куда положить? - уточнил я - На чем мне ехать, твоя милость?

       - Верхом, разумеется. Вот, это твой, - он махнул рукой в сторону рыжего коня, уже оседланного и взнузданного - А под поклажу второго сейчас приведут. Эй, люди! - гаркнул он паре подростков-конюхов - Лошадку повыносливее сюда, да поживее!

       Пока еще одну животную навьючивали моей поклажей, я тем временем, обошел выделенное мне средство передвижения по кругу: конь свирепо на меня косился то одним своим злобным глазом, то другим, и то и дело кровожадно всхрапывал, обнажая в оскале крупные желтоватые зубы.

       Радости от перспектив близкого знакомства не испытывали мы оба.

       - Ну, чего ты ждешь? - поторопил меня Уильям - Сварти, поторопись, мы теряем время.

       - Эээ... Я это... Пешком лучше.

       - Полезай на коня, Свартхевди! Погоди-ка, - хмыкнул он при виде моей нерешительности - Ты что, не умеешь ездить верхом? Это же просто лошадь, чего тут сложного?

       - Просто лошадь, - пояснил я ему в ответ - Это добрая и полезная животина, ростом мне по грудь. У нее толстые бока, мохнатые ноги, смирный нрав, и ее можно накормить мороженой рыбой, если сено кончилось.

       - Ну а тебе что привели, по-твоему?

       - Это какой-то дракон с копытами.

       Народ, собравшийся вокруг, обидно заржал, а я устыдился своей слабохарактерности. Чем, в конце концов, я хуже Уильяма? Ловчее я, и сильнее, и самого Высокого Джона не испугался, а тут перед безрогой коровой малодушничаю!

       - Ладно, твоя милость, готов я в путь! - обреченно согласился я с неизбежным.

       Сзади, совсем близко, послышались топот, надсадное дыхание и мерзкое блеяние ключника, стремившегося донести свое возмущение до баронского сына, но я, не глядя, лягнул назад сапогом и попал в мягкое.

       Блеяние сменилось странным, каким-то утробным стоном, потом противным звуком, будто ветры кто пустил, и шумом падения, словно куль с тряпками уронили.

       - За что ты так с несчастным Роком? - вяло поинтересовался Уильям, он уже мысленно скакал на лихом коне, обгоняя попутный ветер, навстречу объятьям и поцелуям любимой. Выглядел он, и, правда, в самый раз свататься: расшитый плащ, под ним дорогая кольчуга, широкий пояс с золотой пряжкой, и богато украшенная перевязь с мечом, а на широкие плечи свободно падают светлые локоны волос. Вот был бы я девкой, скажу не тая - сам бы за таким женихом приехал.

       - Да надоел вконец, твоя милость! - я помог стонущему ключнику распрямиться и, довел до ближайшей стены, где и усадил отдыхать - Он, как услышал, что мы в дорогу собираемся, так и бегает следом и канючит: возьми, дескать, да возьми лучший хауберк! И второй возьми - продашь в городе. Я уж и так, и эдак отказывался, говорю ему: отстань от меня, сын козла, мне чужого не надо! А он все не унимается, вот и получил...

       Я не люблю лошадей.

       Хотя, говорил уже...

       Хоть и ловок я, почти как лесная рысь, и силен, как медведь, но только за первую пару миль сверзился не менее четырех раз, и после четвертого мы привязали меня к седлу ремнем. А уж когда мне удалось убедить Уильяма сделать большой крюк, чтобы посетить Прилучину, и нам пришлось срезать путь и ехать через лес - так и вообще дело запахло тухлятиной и членовредительством.

       В Прилучине я намеревался навестить Анну и старого Тома: они, как ни крути, жизнь мне спасли, а я за все время про Тома и не вспоминал, чего теперь немного стыдился. Даром мне один из ратников говорил, что Томас меня по осени разок навещал - а я...

       Нельзя забывать сделавших тебе благо - так учил дед, и он бы мою неблагодарность не одобрил.

       Томас, Томас, старый ты башмак... Хоть Ульрик и оказался той еще кучкой козьего дерьма, но Том желал мне добра, и не факт, что без его помощи я бы не сложил весла. А долги следует отдавать, этим аргументом я и сломил Уиллово упрямство.

       Да и, к тому же, в скольких-то милях от самой деревни Тома спрятано у меня кое-что ценное, что не худо бы забрать.

       Но проклятая начинка для колбасы с успехом делала свое черное дело.