Суп, второе и компот

Когда Катя проснулась, проспав целых полтора часа спокойным сном, чего давно не случалось, девочки смотрели мультики, рисовали и вели себя образцово-показательно. Катя пригляделась – ни у кого в волосах не застряли куски печенья, лица не были покрыты слоем крема. Катя пошла в ванную, умылась и вернулась посмотреть на дочек еще раз. Ни выстриженных клочков волос, как после того случая, когда девочки решили самостоятельно сделать карамельный соус, ни синяков под глазом у старших, как было недавно, когда они пытались отобрать у младшей сестренки миксер и она заехала старшей миксером по лбу, а средней попала в бровь собственной головой. Катя оглянулась – занавески висели так, как она их повесила, в нужном количестве. Старшие сестры не пытались их содрать и завернуть в них младшую, как произошло, когда они наперегонки доедали оставшийся в кастрюле крем, а маленькая Ева орала и отбирала у них ложки, желая забрать себе всю кастрюлю.

– Девочки, все хорошо? – уточнила Катя.

– Да, мамочка, – ответили старшие, а младшая Ева ласково улыбнулась и прижалась к сестрам, что с ней случалось крайне редко.

Катя заподозрила самое страшное и кинулась в комнату. На самом деле это была детская старших девочек, но из-за карантина, дистанционной работы и обучения один угол комнаты пришлось переоборудовать в папин кабинет. Папа тоже был отправлен на дистанционку, и Катя все еще не знала – радоваться этому факту или нет. С одной стороны, стало даже лучше прежнего. Катя могла оставить детей на мужа и уехать пить кофе в любимое кафе. Старшие девочки научились читать с фонариком под одеялом, чтобы не мешать папе, что тоже было явным плюсом. При свете дня девочки читали не очень охотно, а с фонариком – не оторвешь от книжки. С другой – муж перебазировал кухню в детскую. Накладывал себе разнообразную еду на несколько тарелок, наливал чай, сок и воду в разные кружки и утаскивал в комнату, чтобы лишний раз не бегать на кухню. Пока бегал, думая о работе, забывал, что принес, а что нет. Даже попросил у Кати таблетки для улучшения памяти. Вроде бы поставил на стол тарелку с бутербродами, вернулся на кухню за чаем. Пришел в комнату, а тарелка пустая. Без единой крошки. Или принес себе сок на рабочий стол, готов был поклясться, что сок яблочный и стоял рядом с ноутбуком, а его нет. Чипсы, крекеры, шоколадки исчезали еще быстрее. Он даже повернуться и выйти из комнаты не успевал.

– Может, у нас домовой завелся? Или дай мне таблетки! – Муж переживал уже всерьез.

Катя вызвала домового на ковер, то есть на кухню, и объяснила, что будет, если он, то есть они, не перестанут пугать папу. Потребовала выдать все, что домовой успел утащить в свое логово. Девочки со скорбными лицами вытаскивали из-под матрасов папины припасы. Так Катя узнала, что ее муж пьет энергетики. Хорошо еще девочки не успели их попробовать. И что супруг, оказывается, тайно покупает готовый попкорн, халву странного цвета и крекеры со вкусом пиццы. Предпочитает арахис кешью и самое ужасное – пьет айс-ти, который Катя считала самым ужасным, что может произвести человечество. Дочки вытащили из щели между кроватью и стеной несколько бутылок.

Катя решила убить мужа позже. И, думая о том, как мало она знает о собственном супруге и его вкусовых пристрастиях, пошла на кухню. Она открыла дверь и тут же ее закрыла, продышалась и сделала еще одну попытку. На кухне явно прошло буйное торжество с непонятными, но явно страшными последствиями. Катин любимый нож лежал на столе, испачканный кровью. Катя бесстрашно ткнула пальцем в разлитую по столу кровь и признала в ней клубничное варенье, кажется, с привкусом кетчупа. Из-под шкафа торчала рука. Поскольку тело под шкафом уместиться никак не могло, можно было предположить, что это была чья-то рука. Только оторванная. Катя взяла себя в руки и вспомнила, что все три дочери на отсутствие конечностей не жаловались, а значит, рука – явно куклы. И смело потянула ее на себя. Помимо руки под шкафом нашлись: нога – две штуки, платье – три штуки, тело – одна штука. Катя на полу попыталась совместить конечности, чтобы понять картину преступления. Но быстро сдалась – дедукция не была ее сильной стороной.

– Девочки, это чье? – спросила она у дочерей, держа в руках части тела и предметы одежды.

– А, это Луиза, – равнодушно ответила старшая дочь Настя.

– Какая Луиза? – уточнила мать.

– Мам, ну кукла здоровенная, которую Ева боялась и плакала, когда ее видела. Ты ее мне подарила на день рождения. И ты же оторвала от нее руки и ноги, кстати, – объяснила Настя.

– А почему они лежали под шкафом на кухне? – уточнила Катя.

– Откуда я знаю? Ты их туда сама засунула, – пожала плечами Настя.

– А вещи? – Катя решила выяснить все до конца. – И где тогда остальные запчасти от Луизы?

– Ты куда-то спрятала, чтобы мы не могли ее найти и собрать заново. Ты решила, что мы специально будем пугать Еву, так что сама вспоминай, куда засунула голову и еще одну руку. А вещи – точно не мои.

– Это Машино платье! – воскликнула средняя дочь Сонечка.

– Какой Маши? – не поняла Катя.