Судьбы местного значения

– Быстрее, – выдохнул Чичерин, забирая у немцев планшеты и блокнот у фельджандарма. – Тела на мотоциклы и вон к тем кустам откатить. Канистру снимите, бензин в бак перелейте.

– Ты чего вдруг резать их начал? – спросил Лукин.

– А блокнотик у немца интересный, товарищ капитан. Номер жетона немчик срисовал и проверил в блокнотике. Видать, есть кое-какой учет. Оп-па, кровь пылью затрите!

Через минуту на перекрестке стоял только «ганомаг». И вовремя – справа кто-то ехал – танк или бронетранспортер. Ждать не стали, поехали прямо.

Лукин с Чичериным сразу стали просматривать блокнот фельджандарма.

– Твою ж мать! – выдохнул капитан. – Это ж клад!

– Только тут одни сокращения.

– Понять можно, ну-ка карту разверни.

Чичерин вынул карту из планшета Шталекера. Развернули и стали сравнивать обозначения с записями. Затем удовлетворенно переглянулись, пролистнули пару листов, нашли запись, по которой фельдфебель сверял номера жетонов: EG «A» SK 1B EK2-3 – ^{* * **}; EG «B» SK 7B, EK 8 – ^{* * **}.

– Как я понял, EG – группа, а SK – это зондеркоманда? – спросил Чичерин.

– Именно! – кивнул Лукин. – И номера жетонов всех групп, что работают в зоне ответственности жандармерии. Смотри, тут и «Sipo» есть, то есть полиция безопасности, и номера жетонов службы безопасности «SD», даже номера других групп жандармерии «FG». Просто номера жетонов, но это нам многое даёт. И это не всё! Фактически в блокноте отражены все эволюции подразделений вермахта на этом участке!

– Тетрадь! – шепотом воскликнул лейтенант.

– Именно! – так же шепотом ответил Лукин. – Ты молодец, с блокнотом сообразил. Надо его вместе с картами в общую сумочку сунуть.

Так и поступили – аккуратно сняв проволочку с чеки и расстегнув горловину ранца, вложили блокнот с картами внутрь и вновь заминировали. Ранец сунули под ноги водителю.

– Голубев, если вдруг… ты знаешь, что делать.

Тот кивнул. Лица бойцов стали хмурыми. Все понимали, что будет, если вдруг случится это самое. Больше всего Лукина угнетало, что в группе мальчишка и девушка. И никуда их не деть. Только…

Лукин сместился вправо, наклонился к уху Абадиева и кое-что тихо прошептал, чтобы только боец слышал. В ответ на лице Умара отразилось – обижаешь, командир, так в джигите сомневаться!

– Внимание! – перебил Степаненко. – Подъезжаем.

Расположение пехотных батальонов началось ближе, чем через километр. Если бы кто-то из немцев смотрел в сторону тыла, то мог заметить, как вырезали пост фельджандармерии, но пронесло. В роще меж деревьев стояли палатки, ходили, лежали, солдаты. Много солдат. Располагались они в основном по правой стороне. Слева начиналась низина и, судя по мховым кочкам – болото. На карте тоже оно было отражено. Заметили лишь посты охранения. Зато справа – куда ни плюнь, в солдата попадешь. Полураздетые, курят, веселятся. «Ганомаг» едет медленно, и звук мотора ничего не глушит. Слышен смех. Губная гармошка играет. И вдруг эта толпа солдат, что полулежа отдыхала почти у обочины, дружно заорала:

– Труля-труля, труляля, если будешь дураком. Утру слезы наждаком!

На поваленном бревне сидел немец и наяривал на губной гармошке, а рядом другой горланил куплеты. Солдаты видели проезжающий мимо бронетранспортер с пулеметчиком и офицером. Но им на присутствие обер-лейтенанта было, по-видимому, наплевать. Певец с вызовом смотрел на проезжающий «ганомаг» и пел:

Эй, смотри, какой суровый,
Чистый-бритый, в форме новой,
К нам приехал солдафон,
Пахнет – прям одеколон!

Полураздетые солдаты весело скалились, глядя на офицера, курили, сплевывая в сторону дороги. Некоторые приплясывали. Вдруг один сорвался с места и побежал в кусты. Певец тут же отреагировал:

Дисциплина, гигиена,
Все как надо, несомненно!

Что ж камрад-то прихворал?
Да понос его пробрал!

Часть солдат заржала, часть весело загорланила припев:

– Труля-труля, труляля, если будешь дураком, утру слезы наждаком!

Солдат бесстыдно «угнездился» не в самих кустах, а на самом виду спиной к дороге. Бойцы невольно поморщились, но больше никого это не смутило. Певец же продолжал напевать:

Ел он мало, что попало,
Что бежало, что упало —
То не русский самолет,
То камрад струею бьет!

– Труля-труля, труляля, если будешь дураком, утру слезы наждаком! – звучал припев уже вслед.

– На частушки похоже, – сказал Степаненко. – О чем хоть пели?

Чичерин перевел только припев. Бойцы переглянулись.

– Наждаком утирать?

– Гранатами слезки получше утрутся.

– Кстати, – сказал Лукин. – Готовим гранаты. У нас их по три на нос. Скручиваем колпачки. И пусть под рукой будут. Проходить передок придется громко.

– Пройдем, чего уж! – весело сказал Тамарин. – Устроим немцам тарарам! Устроим кровавые слезки, йоп!