Судьбы местного значения

– Однако факт налицо – Николай Кириллович знаниями воспользовался, – сказал Сергей. – И как воспользовался! В Дубнинской войсковой операции лично участие принимал. Был ранен. Награжден званием Герой Советского Союза. Хорошо поработал в Генштабе, за что был награжден четырьмя орденами Ленина, орденами Невского, Суворова, Кутузова. Твое сидение взаперти, Паша, оказалось самым эффективным. После твоего ухода в памяти Попеля много чего осталось. Я уверен в этом, поэтому он сыграл решающую роль в Дубнинском сражении, и генерала Рябышева подтянул. И еще – генерал-майор Гаген, то есть еще полковник Гаген, наверняка воспользовался информацией из тетради или сведениями из Ставки на основе данных из тетрадей. Причем творчески подошел к реализации, нанес удар на восток, обозначив место прорыва, а когда немцы перебросили свои резервы, части РККА Северо-Западного фронта нанесли встречный удар, связав все резервы немцев. Гаген же быстро перенаправил удар на юго-запад и прорвался из окружения, растрепав попутно пехотную дивизию группы армий «Север», при этом чуть не пленив самого фон Лееба, который некстати выехал на передний край. По итогам – практически разгромлен фланг группы армий «Север», уничтожено большое количество личного состава и техники противника, захвачено свыше тысячи пленных.

– Вы удивитесь, мужики, автором еще какой песни Попель является, – вдруг сказал Маргелов, включая плеер на планшете.

Неожиданно часто запищал кардиограф, и друзья тут же сгрудились у аппарата.

– …А на войне, как на войне, патроны, водка, махорка в цене… – звучало в динамиках, но удивляться было некогда.

Василий Сергеевич, опутанный датчиками, лежал не шевелясь, но дрожали веки, скакала кардиограмма, рос пульс, понизилось давление.

– Что делать? – спросил Свешников, склонившись к ноутбуку.

– Отключай, к черту! – ответил Сергей, видя сильные всплески на дисплее кардиографа…

Этот выход у деда был третьим. Первый раз его отправили на пару минут в бойца, который в госпитале лежал, рассудив, что боль по входу-выходу будет не такой шокирующей. Так и вышло – кардиограмма по входу чуть подпрыгнула, затем была равномерной, и был небольшой всплеск по выходе. Сам дед, «вынырнув» из прошлого, почти сразу пришел в себя, затем потребовал повторить, но отправить не на больничную койку, а куда-нибудь в более убедительное место. Отправили. Десять минут прошло, как кардиограф выдал тревожный сигнал, но дать команду на выход не успели, Василий Сергеевич очнулся сам. Дед, часто дыша, тяжело поднялся с кушетки, смахнув с себя датчики, и, отстранившись от помощи друзей, сам прошел до бара, где набулькал себе граммов сто водки и замахнул не закусывая. Сергей, Вася и Паши ждали.

– Сразу и не понял, куда попал, – сказал хрипло дед, наливая еще соточку. – Круговерть, тошнота, все болит, матерюсь, куда-то стреляю, а куда не пойму. Потом вроде как кабина, приборы, облачное небо через триплекс, и «мессера» атакуют. Четыре, или больше, но уворачиваться успевал. Пару немцев смог достать, но и меня подбили все-таки. «Ишак» горит, падает, вроде надо прыгать, но руки ручку сжали, истребитель к земле несется…

– И что?

– Ничего… очнулся, – вздохнул Василий Сергеевич, посмотрел в стакан, выпил водку одним глотком, поморщился:

– Не берет что-то…

После чего лег на кушетку.

– Еще раз! – потребовал дед таким тоном, что возражать смысла не было…

Василий Сергеевич лежал, глядя в потолок.

– Дед, ты как? – спросил Сергей.

Генерал-лейтенант не ответил. Из его глаз текли слезы, а из динамиков звучало:

– А на войне… да то оно… А всё серьёзней, чем в кино…