Судьба гусара

С досадой крякнув, Давыдов ловко увернулся от пылких объятий супруги хозяина лесопилки и отошел в другой конец залы — к карточному столу и собравшейся за ним публике… Сам Денис никогда не играл, но посмотреть на чужую игру любил в охотку, уж тем более — поддержать разговор.

За картами обычно о женщинах не говорили — вели беседы серьезные, соответствующие столь же серьезным ставкам. Затрагивали и экономику, и политику, особенно внешнюю.

Вот и теперь, едва присев, заговорили о Наполеоне, о короле шведском Густаве Вильгельме, об англичанах. Беседа вышла какая-то нервная: начавшаяся русско-шведская война не имела особой популярности. Опять же — из-за Бонапарта. Именно он подзуживал императора Александра против своих врагов шведов. Александр и поддался — больно уж удобный выпал момент отхватить Финляндию. Тем более — тут кругом бывшие новгородские земли.

Поначалу игра шла по маленькой, однако же вскоре один из игроков высыпал на стол мешочек серебряных монет. Ухмыльнулся, подкрутил усы, глянув на окружающих с этаким ехидством:

— Ну, что, братцы? Поехали?

Это был драгунский майор, высокий и сутулый, судя по всему — человек азартный. Унылое лицо его, обычное лицо уездного выпивохи, помещика средней руки, при сделанной вдруг ставке тотчас же оживилось, впрочем, оживились и все остальные игроки.

— Ах, вы, Иван Евфграфыч, так? Так и мы тоже… Вот вам!

— И я…

— Так что? Вскрываемся, господа?

— Вскрываемся!

На какой-то момент над карточным столом повис миг томительного азартного ожидания, того самого, что так мило сердцу всякого игрока, ради чего, собственно, люди и садятся за карты, частенько проигрывая подчистую все свое состояние, а бывает — и не только свое.

— Я пас!

— Пас!

— Однако марьяж, господа мои!

На этот раз повезло майору, и он тотчас же удвоил ставку. Игра стала еще азартнее, разговоры затихли. Бывший в игре господин Шенгранн — банкир, кажется, — взволнованно утерев рукавом сюртука выступивший на лбу пот, извинился и покинул игру. Однако же не ушел, встал рядом с Денисом. Бритая, несколько одутловатая физиономия его выражала, однако же, самую крайнюю заинтересованность в исходе карточной схватки.

— Вот всегда вы так, господин Шенгранн, — раздавая карты, посетовал тощий пехотный ротмистр. — Только зачнется игра — как уже уходите. Жалко денег?

— Жалко, — банкир вздохнул и виновато развел руками. — Я ж все-таки финансист, господа.

— Ну-ну, господа, играем! — нетерпеливо махнул рукою драгун.

На этот раз ему не повезло — проигрался в прах, однако же хорохорился, подкрутил усы…

— Ставлю саблю! Хорошая сабля, трофейная… Под Фридландом отбил у француза…

— Э-э, батенька, — заметил Шенгранн шепотом, — так ты и мундир проиграешь.

— Думаю, до мундира не дойдет, — так же тихо промолвил Давыдов. — Майор-то хват. Уж всяко трофеи найдутся.

— Все и проиграет.

Банкир зябко потер ладони и, искоса поглядев на Дениса, неожиданно предложил подняться на второй этаж… как он выразился — в кулуары.

— Видите, все уже расходятся… Но некоторых баронесса приглашает на кофе.

— Нас же не приглашала?

— О, не извольте беспокоиться, господин штабс-ротмистр. Видите во-он того мальчишку-слугу? Ставлю десять против одного — он именно к нам бежит.

Юный слуга баронессы — ливрейный мальчик, круглолицый и белобрысый, как многие финны, — и в самом деле, углядев собеседников, направился прямо к ним и, поклонившись, что-то сказал по-фински или по-шведски.

— Вот видите! — засмеялся банкир. — Что я говорил? Идемте! Баронесса нас приглашает. Впрочем, не только нас…

Он что-то вполголоса бросил слуге, и тот мигом метнулся к картежникам…

— Ну, что ж вы стоите?

— Идемте! — Давыдов решительно махнул рукой и вслед за Шенгранном направился к широкой мраморной лестнице, застланной синей ковровой дорожкой.

Чайная комната баронессы была обита голубыми обоями сияющего китайского шелка с изображением каких-то рыбок и птиц. На столе, накрытом ослепительно-белой скатертью, слуги раскладывали столовые приборы, расставляли чашки. Десятки зажженных в позолоченных канделябрах свечей отражались в кофейниках, начищенных до зеркального блеска. Было жарко, дамы томно обмахивались веерами.

— Ах! Господин гусар… Не стойте же на пороге, господа. Проходите!

Голые плечи красавицы-баронессы едва прикрывала вуаль, а брошенный на Дениса взгляд обладал такой силой, что, казалось, сердце гусара сейчас выпрыгнет из груди. Как-то так вышло, что за столом они оказались втроем, по-видимому, все остальные приглашенные еще не явились, слуги же поспешно покинули помещение, повинуясь мановению хозяйской руки. Да! Еще невдалеке, на диванчике, примостились две юные финки. Кайса Мякяра… Тьфу! Анна-Кайса и еще одна мадемуазель, чуть постарше. Девчонки оживленно болтали между собой и негромко смеялись, не обращая внимания на остальных. Ну, еще бы — по-русски-то не понимают ни бельмеса! В отличие от госпожи Матильды!