Судьба

– Единственное, что мы можем, – это поскорее закончить дела и вернуться к нашему народу. Тогда ты воссоединишься с женой и ребенком. Все остальное – гнев, тревога, грусть – пустая трата сил. Понимаешь?

Даэвон шмыгнул носом и закрыл лицо руками.

– Я ни за что не подведу Малиндэ…

И тогда Сали поняла, что у Даэвона есть и другая сторона, которой она раньше не замечала. Она внимательно взглянула на юношу и протянула ему руку.

– И не подводи. Посмотрим, хватит ли у тебя сил сдержать слово. Поклянись своим нерожденным ребенком.

Он снова шмыгнул носом, но все-таки стиснул руку Сали в ответ. Даэвон решительно выпрямился и даже как будто стал выше ростом.

– Клянусь сыном.

– Или дочерью, – добавила она и стукнула его в грудь кулаком, опрокинув на спину.

Никто из прохожих и глазом не моргнул. Сали помогла Даэвону встать, и они двинулись дальше, останавливаясь на перекрестках. Сали указала на самое высокое здание посреди группы коконов.

– Я отправлюсь туда и все разузнаю. Даэвон, займись припасами и вели отправить их на «Хану». Хампа, найди приличного менялу. Я не желаю задерживаться здесь дольше необходимого. Добрый капитан отплывает через несколько дней. Когда «Хана» выйдет из гавани, я намерена быть на борту.

Путники влились в негустую толпу, направлявшуюся к озеру. Две части Хурши, наземная и плавучая, по отдельности были меньше большинства катуанских столиц, однако, вместе взятые, составляли приличных размеров поселение. Сали напоследок дала кое-какие распоряжения спутникам, и они разошлись в разные стороны. Сали посмотрела вслед Даэвону, поворачивавшему за угол, и направилась к мосту. Она надвинула капюшон поглубже и завернулась в плащ, скрывая лицо и фигуру, хотя любому было ясно, что она катуанка и военный искусник.

В начале одного-единственного моста, который соединял коконы с набережной, стояли два отряда черных копейщиков. Вереница городских гостей и рабочих тянулась с одной стороны, тогда как множество катуанцев – судя по одежде, в основном шаманы, – шло по другой. К удивлению Сали, ей тоже указали на вторую очередь и немедленно пропустили, в то время как купца-хаппанина с повозкой направили в первую, более длинную и медленную. Взглянув еще раз, она заметила, что в той очереди все хаппане.

Сапоги Сали стучали по деревянному настилу, обрамленному костями огромных морских животных. Странный розовый оттенок был здесь еще ярче; Сали стало казаться, что зрение играет с ней шутки. Она остановилась на полпути, взглянула через ограждение и ахнула. Черная вода злобно бурлила. Из глубины на Сали смотрел жуткий горящий глаз.

Она была потрясена. То, что она видела, лежало далеко за пределами понимания.

Указатель в конце моста гласил, что это плавучее поселение называется Масау и оно действительно отделилось от Шакры три века назад. Насколько Сали могла судить, коконов было около ста, и все гораздо крупнее сухопутных.

Сали шла по маленьким деревянным мосткам, соединявшим коконы. Она миновала лавки, склады и жилые дома. Вокруг расхаживали множество шаманов, как будто весь Масау обслуживал их. Неудивительно, ведь Хурша считалась священным местом. Впрочем, при виде многочисленных шаманов, бродящих вокруг, у Сали руки чесались взяться за кнут.

Она добралась до площадки перед главным храмом, посвященным Хану, и остановилась, заметив на стене ничем не примечательного соседнего здания изображение трех молний, пронзающих темную тучу. Знакомый символ, Ловцы Бури. Сали и не знала, что высокопоставленная военная секта обитает здесь, хотя этого следовало ожидать, в таком-то важном месте. На ум ей пришло воспоминание о некоем длинноволосом военном искуснике, известном как тот самый Ловец. Они были знакомы давным-давно, в другой жизни, когда никакие беды их не волновали. Сали задумалась: жив ли он еще?

Тут же она отогнала эту мысль. То, что у Ловцов Бури был в Хурше свой дом, еще ничего не значило. Сали явилась сюда не для того, чтобы ссориться с шаманами и Ловцами. Исцеление и быстрое возвращение в Незру – вот что ее интересовало.

Она миновала дом Ловцов Бури и приблизилась к огромному центральному кокону. Большой храм занимал его почти целиком. Сали взглянула на громадную вывеску на стене рядом с большими двустворчатыми дверями: «Величественный монастырь рассветной песни».

– Ну и название, – буркнула Сали.

Монастырь действительно был величественный, даже больше, чем святилище Вечной топи в Шакре. Если ему и недоставало высоты, он искупал этот недостаток шириной. Храм представлял собой приземистое неуклюжее здание из одинаковых восьмиугольных блоков, сходившихся куполом. Сали никогда не видела на коконе, даже плавучем, такую большую постройку. Она задумалась, могут ли эти коконы плавать, снявшись с якоря.