Судьба

– Не думай, что я не знаю, как ты бегаешь и добываешь сведения, Кики. Я на твоем месте была бы осторожна, девочка. Ты скоро поймешь, что важнее всего для успеха связи. Пора заводить друзей.

– Я дружу со всеми, – немедленно ответила Цисами.

Смотрительница помолчала, прежде чем произнести:

– Правильных друзей.

– Что это значит?

– Скоро узнаешь. Ты входишь в большую игру.

Они достигли конца туннеля и поднялись по короткой лестнице. Хари вышла первой. Она повернулась и взглянула на Цисами.

– Раз уж теперь ты учишься управлять, хорошенько подумай, стоит ли обвинять влиятельных слесарей в подкупности. Это было бы ужасной ошибкой. Еще хуже, впрочем, прогневить влиятельных поваров – ведь именно они готовят тебе еду, компаньонка Кики. Поздравляю с повышением до дворцовой служанки. Не подведи меня.

Смотрительница повернулась и исчезла, оставив Цисами стоять на дорожке, ошеломленную, с открытым ртом. «Не понимаю, меня повысили или наказали. Похоже, и то и другое. Вот хитрая старая львица!»

На руке у нее появилась надпись. Цисами завернула рукав и взглянула на тонкие царапины, поочередно возникающие на предплечье. Это был грубый, но четкий почерк Бурандина.

«Сунри приехала».

Глава 26. Озерный город

Обитатели Хурши питались в основном рыбой, как и команда «Ханы». Впрочем, чего и ждать в островном поселке в недрах Подлинной Мерзлоты. Сали убедилась в этом лично, изучив местные закусочные. По крайней мере, рыба была не сырая. Кок на «Хане» подавал только сырую рыбу – первые десять дней еще куда ни шло, но потом страшно надоело.

Обедать Сали отправилась в харчевню под названием «Соленый огненный лед», расположенную в нескольких кварталах от озера, на одном из девяти крутых холмов. В харчевне не было ничего, кроме окна, прилавка и четырех столиков под ярко-оранжевым навесом из стеблей бамбука. Все крыши в поселке пестрели яркими красками на фоне серого пейзажа.

Местным лакомством было мороженое бинсу – мелко тертый лед вперемешку с кусочками овощей. Основное меню, как с обреченностью поняла Сали, состояло в основном из рыбы и ворвани в сочетании с анчоусами, маринованным угрем, икрой и моллюсками, приготовленными пятью способами. Пища оказалась соленой, но вполне съедобной – ничего лучше, впрочем, Сали сказать про нее не могла. Она надеялась, что «огненный» означает пряный, но, к сожалению, разочаровалась.

– Не понимаю я здешней еды, – сказал Хампа, ковыряя в зубах деревянной палочкой, на которую был наткнут жареный кальмар (блюдо, естественно, называлось «кальмар на палочке»). Он облизнул губы и продолжал: – Вроде и невкусно, а оторваться не могу.

Даэвон и Сали с ним согласились. Еда была жесткая, однообразная, пересоленная, но в конце концов все съели вдвое больше, чем собирались. По крайней мере, кормили задешево – всего один медный чжунский лян, четыре хаппанские монеты или три миллиона рупий цунарко за порцию.

Когда они насытились, принесли счет. Еда обошлась им в девять медных ляней, которые уплатил Даэвон, однако, когда подали счет за напитки, юноша сильно удивился. Три порции какого-то белого напитка для Хампы, две кружки цзуйжо для Сали, четыре манговых ласси для Даэвона и двенадцать кружек воды на всех обошлись почти в два серебряных ляня, или пятьдесят хаппанских монет.

Даэвон, который заведовал кошельком, взбесился.

– Как они смеют нас надувать?

Он уже собирался обратиться к хозяину заведения, но Сали его удержала.

– Не привлекай лишнего внимания из-за глупого счета. Мы ведь действительно заказали много напитков.

– Потому что еда соленая, – сказал Хампа. – Я все время пил козье молоко.

– Это не молоко, – ответила Сали. – И потом, я сомневаюсь, что нас обсчитали. Просто тут хитро ведут дела. Не шумите. Позвольте напомнить вам, что это катуанский поселок и святое место, а мы – разыскиваемые беглецы из Незры.

Даэвон, не скрывая гнева, взглянул на хозяина заведения. Тот уставился на него.

– Я сюда больше ни ногой! – крикнул механик.

– Пусть благословение почиет на вас весь день, добрый господин, – ответил хозяин. – Спасибо, что осчастливили мое убогое заведение.

– И еда у вас паршивая! – добавил Даэвон, выходя.

– Люблю приезжих! – крикнул вдогонку хозяин.

Сали легонько толкнула Даэвона.

– Где это ты научился так пререкаться?

Молодой механик, обычно такой сдержанный, успокоился не сразу. На лбу у него залегли суровые складки.

– Прости. Сама понимаешь… мы ждем ребенка. Я нужен Мали, а торчу здесь, на другом конце света. Я должен быть рядом с ней.

Сали прекрасно его понимала. Она и сама себя так чувствовала с тех пор, как вернулась и обнаружила Незру погребенной в Травяном море, свое племя уничтоженным, а сородичей порабощенными. Отказать им в поддержке и отправиться в путешествие ради собственных нужд – это было невыносимо.

Вместо того чтобы выразить сочувствие словами – с этим Сали бы все равно не справилась, – она обняла Даэвона и прижала к себе.

– Ничего не поделаешь. Ты здесь, как и я, названый брат.

– И я тоже, – вмешался Хампа.

Не обращая на него внимания, Сали продолжала: