Судьба

Сунри поселилась в поместье князя Янсо и не выходила оттуда, в то время как город бурлил страхом и предвкушением. Если двое правителей собирались вместе, это обычно предвещало какой-нибудь заговор или войну, а может, и то и другое сразу. Некоторые слуги, наблюдавшие встречи в Первом дворце, рассказывали, что князь и княгиня обращались друг с другом сердечно, радушно, даже заигрывали. Из-за стен поместья по всему городу поползли новые сплетни.

Что касается Цисами, она пока не получала распоряжений. Ни вызова, ни записки… эта карга Чифана даже визитом ее не удостаивала. Цисами начала злиться. Она не сомневалась, что отряд получит задание сразу после прибытия княгини, и теперь подозревала, что о них забыли и ей суждено болтаться, как лист на ветру.

В довершение бед смотрительница Хари серьезно взялась за ее обучение. На следующий же день какой-то узкоглазый, толстобрюхий старик с бисерными глазками – гнилая дыня, а не человек – постучал к Цисами после ужина и начал утомительный урок счетоводства. И так каждый вечер. Поутру Цисами присутствовала на собрании старшей прислуги, а потом шла нянчиться с неутомимыми дочками Ньяма. Дел у нее прибавилось вдвое.

Когда на четвертый день она пожаловалась Хари, что завалена работой, смотрительница лишь пожала плечами:

– Ты акула или килька?

Что хуже всего – пусть даже из нее растили будущую домоправительницу, Цисами по-прежнему приходилось мести полы, зажигать свечи и проделывать черную работу, как и в те дни, когда она находилась в низшем ранге. В чем тогда смысл повышения? Оттого что ее повысили и стали обучать управлению, обязанности Цисами не изменились. Даже жалованье оставалось прежним!

Очень скверно. Цисами кипела, думая об этом, на протяжении целой недели.

В то утро госпожа Аки повезла детей кататься верхом, поэтому Цисами поручили подготовить Дворец Любезного Гостя, или Многооконный Дворец, как его называли вельможи. Слуги говорили просто – Четвертый дворец. Эту резиденцию Янсо любил меньше прочих и редко там бывал. Только владыка Алланто мог отдать в распоряжение гостей целый дворец. По слухам, князю настолько не понравился результат, что он велел высечь архитектора, знатного вельможу по имени Лиань, лишить его всех титулов и пожизненно отправить на работу в саду. Цисами не знала, правда ли это, но дворцового садовника действительно звали Лиань.

Все утро Цисами провела, изливая гнев на гобелены и ковры, которые она выколачивала палкой. Она развесила их на веревке в узком коридоре, который вел в сад на заднем дворе. Каждый удар она сопровождала ругательством и боевым приемом – вращала палку над головой или делала выпад.

Цисами редко брала в руки палку, посох или другое длинное оружие. Она предпочитала убивать вблизи, вплотную, чтобы полюбоваться ужасом в глазах жертвы и ощутить запах страха, исходящий из всех пор. Она наслаждалась тем мгновением, когда жертва понимала, что умирает. Цисами полагала, что только слабаки убивают издалека, а тем более косвенно, с помощью яда. Кроме того, посох, с ее точки зрения, был слишком мирным оружием.

Она продолжала колотить ковры, воображая, что длинная, безобразная ковровая дорожка с пятнами грязи, которые никак не отстирывались, – ее ужасный, жирный, бородатый, неопрятный папаша. Вон та пестрая подстилка под цветочный горшок была Йоши, проклятый шпион из Цзяи, заключивший с ней поганый сторонний контракт, из-за которого она и влипла. Этот некогда красивый, а теперь обтрепавшийся коврик с уединенного балкона на третьем этаже изображал Линь Тайши, а дурацкий круглый палас из уборной – тупоголового героя Тяньди. Список был длинный: в просторном, полном сквозняков дворце ковров хватало. Цисами изливала ярость с каждым ударом, пока палка не превратилась в мелькающий над головой круг. Бум, бам, бум, бам! Будь перед ней плоть, а не ткань, коридор уже был бы залит кровью.

Наконец она с такой силой хватила по ковровой дорожке, что проделала дыру. Скрыть это было трудно, но Цисами не беспокоилась. Ничего не стоило всё свалить на тупицу Лианя. Этот увалень, ухаживая за дворцовыми растениями, так неуклюже поворачивался со своими инструментами.

Цисами увлеклась убийством ковров и не сразу услышала шум у себя за спиной. Она остановилась, повернулась и вовремя спрятала палку за спину, увидев в коридоре пять Отточенных Клинков – личную стражу князя. Похоже, ее разоблачили! Но как им это удалось?

Она стояла лицом к лицу с пятью тяжеловооруженными, одетыми в белое воинами, у которых к наплечникам крепились небольшие, но изящные лебединые крылья. Выглядели они впечатляюще. Цисами подумала: драка будет нелепая, тем более что она безоружна и одета в сковывающее движения, неудобное платье служанки. В любом случае – что за манера наряжать солдат в белое? Совершенно не подходящий цвет. Война – грязное дело. В бою никто не остается чистеньким. Тот, кто на рассвете выходит на поле битвы в белом, к вечеру превратится в свинью.

У Цисами было лишь мгновение, чтобы завязать бой, но вместо этого она отступила и изобразила покорную дурочку.