Сценическая смерть

– Ревность и все такое никуда не деваются и по-прежнему остаются убедительным мотивом. Но теперь у нас есть еще, как ты говоришь, фигуранты, и с ними надо тщательно поработать. Мы же не имеем права на ошибку, вдруг Карпушкин и впрямь не виновен.

– Я окончательно запутался, – признался Чайкин.

– Вот мы и займемся распутыванием этого клубка.

С утра погода стояла отвратительная, все планы Екатерины Андреевны отправиться в Екатерининский парк и попытаться что-нибудь разузнать рухнули. Она, конечно, горела желанием распутать дело с убийством артиста, но не до такой степени, чтобы подставлять свое хрупкое тело под беспощадные потоки воды, низвергавшиеся с неба.

Однако к обеду как будто распогодилось, и Екатерина Андреевна, накинув легкий плащ и прихватив зонтик, выскочила на улицу. У входа в парк копошились два извечных таджика: пожилой коренастый Сархат и молодой долговязый Анзур. Они шумно спорили, прыгая вокруг здоровенной картонной коробки, поставленной на старое шасси от детской коляски. Анзур настаивал на том, что коробку надо выкинуть вместе с находившимся в ней мусором. Сархат же, как более практичный, говорил, что коробка еще может пригодиться. Кричали они по-таджикски, поэтому для окружающих причина их спора оставалась загадкой. Но не для всех.

– Анзур, нест баҳс бо онҳое, ки калонтар ва оқилтаранд туро2, – строго сказала Екатерина Андреевна. – Старших надо уважать, и прислушиваться к их мнению, – добавила она по-русски.

Анзур потупил взор и нахмурился, а Сархат расцвел своей непревзойденной улыбкой, обнажив четыре золотых зуба.

– Ассалому алейкум, Екатрин Андревна! – пропел он.

– Здравствуй, Сархат! Здравствуй, Анзур! Ну, что у вас новенького?

– Ай, что новенький! – Сархат всплеснул руками. – Артист убивал, милиция прихадил…

Анзур что-то буркнул, продолжая глядеть себе под ноги.

– А? – переспросил Сархат.

Анзур вновь что-то пробурчал.

– Ай, без тебя знай – полиция. Защем мешаешь, кагда старший гаварит!

Анзур еще больше склонился к земле, казалось, еще немного – и он не устоит на ногах и клюнет носом аккурат между своих новеньких кроссовок, никак не сочетавшихся с пыльной полинялой робой.

– О, Анзур, у тебя новые кроссовки! – заметила Екатерина Андреевна.

– Вщера ходил, деньги тратил, – ответил за него Сархат. – Теперь работа одевайт, весь красовка испортить.

– Нищиго не испортить! Маи деньга, хащу – пакупать, хащу – не пакупать.

– Вот! Маладой, нищиго не панимайт. Деньга нада домой пасылать, мама, папа, дедущка, бабущка. А ты свой голова совсем не думайт.

– Ну что ты, что ты, Сархат! Молодым людям тоже хочется иногда побаловать себя, не все же на нас, стариков, работать, спину гнуть, – вступилась за Анзура Екатерина Андреевна. – Еще заработает и для папы, и для мамы.

Анзур слегка выпрямился, но по-прежнему смотрел под ноги. Сархат что-то недовольно проворчал по-таджикски и покачал головой.

– Щибко добрый ты, Екатрин Андревна!

– Анзур, а какой фирмы у тебя кроссовки? – спросила Романова.

– Адида-ас, – протянул Азур и, подняв наконец голову, расплылся в улыбке.

В это мгновение крупная ударила его прямо по носу. Все трое разом посмотрели наверх.

– Ай, щас ливня будет! – воскликнул Сархат.

– Ну вот! – разочарованно произнесла Екатерина Андреевна. – Только погулять вышла.

– Кафе бежать нада.

– Ладно, еще увидимся, – бросила Екатерина Андреевна и неожиданно резво для своего солидного возраста припустила по направлению к летнему кафе.

Едва она забежала под навес, с неба обрушился целый поток. Толпа прохожих, застигнутая врасплох мощнейшим ливнем, кинулась следом за Екатериной Андреевной в кафе. Рассудив, что мешкать нельзя, она бросилась к ближайшему свободному столику. И уже через несколько секунд свободных столиков в кафе не осталось. А народ все пребывал. Екатерина Андреевна схватила ламинированную карточку меню и стала делать вид, что изучает его, хотя как завсегдатай этого кафе знала его наизусть.

– Что-нибудь выбрали? – спросил подошедший безусый официант с серьгой в ухе.

Взглянув на этот никчемный аксессуар, Екатерина Андреевна слегка поморщилась. Будь то здоровенное кольцо, как у казака или цыгана, она бы, может, и не сказала ничего. Но у этого мальца в ухе болталось маленькое золотое колечко с крошечным бриллиантиком. Екатерина Андреевна даже на мгновение засомневалась в половой принадлежности официанта и окинула взглядом его фигуру: тощий, шейка тоненькая, ручки тоненькие, но чисто женские признаки отсутствуют, а на шее отчетливо выпирает кадык. И она шепотом выругалась.

– Что, простите? – переспросил официант.

– Я говорю, сидр у вас есть?

– А что это такое?

– Вот молодежь пошла, – со вздохом произнесла Екатерина Андреевна. – Вино такое, яблочное, легкое.

– Нет, извините, такого нет.

– Тогда принесите, пожалуйста, капучино с корицей и карамельным сиропом.

– Извините, карамельного сиропа нет.

– Тогда просто с корицей.

– Что-нибудь еще?

– Нет, благодарю.

Официант повторил заказ и пошел к бару, плавно покачивая тощими бедрами.

– Сидр, – проворчала ему вслед Екатерина Андреевна.

– Простите, у вас свободно?