Сценическая смерть

– Возможно, – задумчиво произнес Завадский.

– Не знаю. – Екатерина Андреевна пожала плечами. – Почему же он не убил его раньше? Вся эта история случилась более трех лет назад.

– Ну и что, месть, как хорошее вино, должна созреть, – заявил Завадский.

– О! Сами придумали или цитируете кого? – с сарказмом в голосе спросила Романова.

– Себя цитирую, – буркнул Завадский.

– Кстати, электрик говорил про инвалида в коляске, помните? – оживился Чайкин.

– Да, припоминаю. Якобы тот вертелся возле электрощитка, – протянул Завадский.

– Значит, он вполне мог подключить микрофон к электросети.

– Сомнительно как-то, – сказал Завадский. – Никто из свидетелей его не видел. Хотя он мог сделать это в другое время, скажем, ночью.

– Вот только кое-что меня смущает, – проговорила Екатерина Андреевна. – Там же ступеньки. Как он забрался на эстраду?

Завадский и Чайкин переглянулись и пожали плечами.

– Нет, не вяжется, – заключила Екатерина Андреевна.

– Вот вы всегда так! – не удержался Завадский. – Врываетесь, устраиваете черт знает что, путаете всех, а потом – бац! Ошибочка вышла.

– Завадский, вы не хуже меня знаете, что истина рождается в споре, то есть является продуктом столкновения противоречий.

– Знаете что! Хватит нам тут противоречий! Я вас внимательно выслушал, а теперь попрошу оставить нас, мы здесь все-таки работаем. Чайкин, проводи свою тетю до выхода.

Вечером за чаем Екатерина Андреевна была крайне задумчива. Она даже забыла поделиться с внучатым племянником купленными по дороге миндальными пирожными. Понимая, что еще чуть-чуть – и он останется без любимого лакомства, Чайкин решил прервать глубокие думы Екатерины Андреевны.

– Теть Кать, а ты допускаешь, что убийство совершил сын Златковского? Ну, этот, который внебрачный? Который инвалид?

– Что? – встрепенулась Екатерина Андреевна.

– Я говорю…

– А, нет, нет, конечно. Инвалид, как бы он это сделал?

– Но ты все-таки сомневаешься?

– Сомневаться в таких делах надо всегда.

– А я не соглашусь. Как можно сомневаться в очевидных вещах? А тут очевидно, что инвалид к этому не причастен. Ну и что, что он внебрачный сын? Ну и что, что он затаил обиду на отца? Но убить! На это, скорее, другой сын способен.

– Роберт?

– Ну, да.

– Я как-то совсем о нем забыла. Хотя стоило бы присмотреться к его персоне. Внешне он производит весьма неприятное впечатление: груб, невоспитан и невоздержан. А чем он занимается? Ему ведь уже…

– Двадцать пять. Он всего на год младше Ивана Лукова.

– Вот именно! Так чем он занимается?

– Ты удивишься, но ничем.

– Почему-то меня это не удивляет.

– Хотя он учился, у него высшее образование.

– Случайно не радиоэлектроника?

– Нет. В школе он занимался в каком-то кружке – радиоуправляемые модели или что-то вроде того. Но в университете учился на менеджера в шоу-бизнесе. Вот только, насколько мне известно, он по специальности ни дня не работал.

– Интересно, почему?

– Не знаю.

– Как сказал Колумелла: «Ничего не делая, люди учатся делать дурное», – заметила Екатерина Андреевна. – И чем же молодой человек зарабатывает себе на жизнь?

– Ничем. У матери полно денег, так что Роберт ни в чем не нуждается.

– Кстати, а чем занимается сама Златковская?

– Когда-то работала администратором в театре. Там они со Златковским и познакомились. А потом родила сына и уволилась. И больше нигде не работала.

– Любопытно, – сказала Екатерина Андреевна, – а она знала о романе Златковского с этой женщиной, с Луковой?

Чайкин пожал плечами.

– Если бы она знала, она бы с ним давно развелась, – предположил он.

– Ну, отнюдь не все так поступают.

– Значит, она все эти годы должна была его ненавидеть и… жаждать мести.

– А почему бы и нет? Ты помнишь ее лицо? Злобное, надменное. Она же всех вокруг ненавидит.

– Но не могла же она сама своего мужа… – с сомнением в голосе произнес Чайкин.

– Сама не могла. Но могла кого-нибудь подговорить.

– Сына?

– Возможно. Ты, кстати, так и не договорил про него. У этого Роберта случайно не было проблем с законом? Я не про то, что он бездельник, – в былые годы его бы быстро привлекли за тунеядство и отправили лес рубить. Когда я днем захожу в метро, каждый раз думаю: жалко, что эту статью отменили. Равно как и некоторые другие, – сказала Екатерина Андреевна с какой-то неприязнью в голосе.

– Вообще, у него были проблемы с законом, – сказал Чайкин.

– И ты молчал? – оживилась Екатерина Андреевна.

– Но ты не спрашивала?

Екатерина Андреевна покачала головой.

– Ну давай уже, рассказывай! – нетерпеливо воскликнула она.

– Он дважды попадался с наркотиками, но каждый раз ему удавалось соскочить. А однажды он даже проходил обвиняемым по делу об изнасиловании. Но там тоже что-то не срослось. Кончилось тем, что его на три месяца отправили в какую-то элитную психушку.

– Вылечился?

– Наверное, раз отпустили.

– А если действительно Роберт?

– Но у него же не было никаких мотивов убивать отца. Что он от этого получал?

– А вот это и нужно выяснить. Вдруг все дело в наследстве?

– Опять? – удивился Чайкин.

– Ну, а что тебя удивляет? Корысть – сильнейший мотив, толкающий людей на преступление.

– Но ведь ты совсем недавно говорила, что это ревность.