Страсть

Меч завис в воздухе – а потом теплое чувство нахлынуло на Люс, наполняя ее, успокаивая нервы, замедляя бешеное биение ее сердца.

Бойцом рядом с колесницей был Де.

Его кожаный шлем покрывал черные волосы до плеч, но не закрывал лица. Лиловые глаза выделялись на фоне чистой кожи оливкового цвета. Он выглядел изумленным и полным надежды одновременно. Его меч был вытащен из ножен, но он держал его так, словно чувствовал, что не должен наносить удара. Люс быстро сняла шлем и кинула его на сиденье.

Ее черные волосы каскадом упали вниз, локоны струились до самого низа бронзового нагрудника, взгляд затуманился из-за наполнивших глаза слез.

– Лю Синь? – Де притянул ее к себе и крепко обнял. Его нос задел ее нос, и она прижалась щекой к его щеке, ощущая себя в тепле и безопасности. Он словно не мог перестать улыбаться. Она подняла голову и поцеловала красивый изгиб его губ. Он жадно ответил на ее поцелуй, и Люс впитывала каждое чудесное мгновение, ощущая вес его тела, прижатого к ней, желая, чтобы между ними не было тяжелых доспехов.

– Ты последняя, кого я здесь ожидал увидеть, – тихо сказал Де.

– Могу сказать то же самое о тебе, – сказала она. – Что ты здесь делаешь?

– Когда я присоединился к повстанцам Чжоу, я поклялся, что убью императора и верну тебя.

– Император… Ох, ничто из этого больше не имеет значения, – прошептала Люс, целуя его щеки и глаза, крепко обнимая его за шею.

– Ничто не имеет значения, – сказал Де, – только то, что я теперь с тобой.

Люс вспомнила его яркое свечение в Чичен-Ице. Увидев его в других жизнях, в местах и временах, таких далеких от дома, она везде нашла подтверждение того, насколько сильно любит его. Связь между ними была нерушимой – это было ясно по тому, как они смотрели друг на друга, читали мысли друг друга, как вместе они ощущали себя единым целым.

Но как могла она забыть о проклятии, от которого они страдали уже целую вечность? И о миссии по его снятию? Они зашла слишком далеко, чтобы забыть, что на пути к настоящей жизни с Дэниелом все еще были препятствия.

Каждая жизнь чему-то ее научила. Конечно же, и эта жизнь должна хранить свой ключ. Если бы она только знала, что искать.

– Мы получили сведения, что император прибудет сюда, чтобы руководить войсками внизу, – сказал Де. – Бунтовщики спланировали засаду на конницу императора.

– Она в пути, – сказала Люс, вспоминая инструкции Хуаня. – Они будут здесь с минуты на минуту.

Дэниел кивнул.

– И когда они доберутся сюда, бунтовщики будут ожидать, что я стану сражаться.

Люс скривилась. Она уже дважды была с Дэниелом, когда он готовился к битве, и оба раза это привело к тому, что она больше никогда не хотела видеть эснова. – Что мне делать, пока ты…

– Я не буду сражаться, Лю Синь.

– Что?

– Это не наша война. Никогда не была нашей. Мы можем остаться и сражаться в битвах других людей, но можем и сделать то, что всегда делали, и выбрать друг друга прежде всего остального. Понимаешь, что я имею в виду?

– Да, – прошептала она. Лю Синь не знала более глубокого смысла слов Де, но Люс была почти уверена, что поняла – Дэниел любил ее, она любила его, и они выбрали друг друга.

– Они так просто нас не отпустят. Бунтовщики убьют меня за дезертирство, – он снова надел шлем. – Тебе тоже придется сражаться, чтобы выбраться отсюда.

– Что? – прошептала она. – Я не могу сражаться. Я едва могу поднять эту штуку, – она показала на алебарду. – Я не могу…

– Да, – сказал он, вкладывая глубокое значение в одно слово, – ты можешь.

Карета наполнилась светом. На мгновение Люс подумала, что вот он, момент, когда ее мир воспламенится, когда Лю Синь умрет, а ее душа отправится к теням.

Но этого не произошло. Свечение исходило из груди Де. Это был свет души Дэниела. Он был не таким сильным или ярким, как на жертвоприношении майя, но таким же поразительным. Он напомнил Люс о свете собственной души, когда она впервые увидела Лю Синь. Может быть, она научилась по-настоящему видеть мир таким, каков он был. Возможно, наконец, иллюзия исчезала.

– Ладно, – сказала она, заправляя длинные черные волосы обратно в шлем. – Пошли.

Они раздвинули занавески и встали на платформе колесницы. Перед ними двадцать конных мятежников ждали рядом с краем холма примерно в пятнадцати метрах от места, где захватили императорскую колесницу. На них была простая крестьянская одежда – коричневые штаны и грубые грязные рубашки. На щитах была изображена крыса – символ армии Чжоу. Они все смотрели на Де, ожидая приказа.

Из долины внизу раздался топот сотен лошадей. Люс поняла, что вся армия Шан была там, обуреваемая жаждой крови. Она слышала, как они поют древнюю боевую песню, которую Лю Синь узнала, как только научилась говорить.

И Люс знала, что где-то позади них Хуань и остальные личные солдаты императора были в пути, направляясь к тому, что они считали встречей на холме на наблюдательном пункте. Они приближались к бойне, к засаде, и Люс и Дэниелу нужно было сбежать до того, как они прибудут на место.