Страсть

– Да. – Ху согласился с Хуанем. – Хорошо отдохнувшим.

После долгого вздоха облегчения Люс натянуто кивнула – осторожно, чтобы шлем не слетел с ее головы.

Трое мужчин жестом пригласили императора – Люс – отправиться вперед по мраморному коридору. Хуань и Ху шли по бокам от нее и тихо обсуждали низкий моральный дух солдат. Цвей шел позади Люс, из-за чего она чувствовала себя неуютно.

Дворец никак не кончался – высокие стрельчатые потолки, сияющие белизной, те же нефритовые и ониксовые статуи на каждом повороте, те же зеркала в бамбуковых рамах на каждой стене. Когда они наконец переступили последний порог и вышли в серое утро, Люс заметила вдалеке красную деревянную колесницу, и ее колени чуть не подогнулись.

Ей нужно было найти Дэниела в этой жизни, но битва пугала ее.

У колесницы советники поклонились императору и поцеловали латную рукавицу. Люс была благодарна латным перчаткам, но все равно быстро убрала руку, боясь, что слабая хватка может ее выдать. Хуань передал ей длинное копье с деревянным древком и изогнутым острием, расположенным на несколько сантиметров ниже наконечника копья.

– Алебарда, ваше императорское величество.

Люс чуть не уронила тяжелое оружие.

– Они отвезут вас на место, откуда можно наблюдать за первыми рядами, – сказал Хуань. – Мы последуем за вами и встретимся там с кавалерией.

Люс повернулась к колеснице. Вообще-то это была деревянная платформа на длинной оси, соединяющей два больших деревянных колеса, запряженная двумя крупными вороными лошадьми. Колесница была сделана из сверкающего лакированного красного дерева и достаточно просторна для трех сидящих или стоящих людей. Кожаный навес и занавески можно было убрать во время битвы, но в данный момент они все еще висели, давая пассажиру некоторое уединение.

Люс забралась наверх, прошла за занавески и села. Сиденье было покрыто тигриными шкурами. Возница с тонкими усами взялся за поводья, а другой солдат с нависающими веками, вооруженный боевым топором, забрался и встал рядом с ним. Щелкнул хлыст, и лошади сорвались в галоп, а Люс почувствовала, как под ней закрутились колеса.

Они проезжали мимо высоких аскетичных ворот дворца, и солнечный свет струился сквозь клочки тумана на огромное пространство зеленых фермерских угодий на западе. Пейзаж был красивый, но Люс слишком волновалась, чтобы наслаждаться им.

– Билл, – прошептала она, – помоги.

Ответа не было.

– Билл?

Она выглянула из-за занавесок, но это только привлекло внимание солдата с тяжелыми веками, который должен был выступать императорским телохранителем в этом путешествии.

– Ваше величество, пожалуйста, ради вашей же безопасности, я вынужден настаивать. – Он жестом показал Люс, чтобы она скрылась за занавеской.

Люс застонала и откинулась назад, на сиденье колесницы. Выложенные камнем улицы города, должно быть, закончились, поскольку колесницу стало сильно трясти. Люс отбросило на сиденье, словно на деревянных американских горках. Она сжала пальцы на мягком мехе тигриной шкуры.

Билл не хотел, чтобы она это делала. Давал ли он таким образом урок, демонстративно покинув ее, когда его помощь была нужна больше всего?

Ее колени трещали каждый раз, когда колесница подпрыгивала на дороге. Она совершенно не представляла, как найти Де. Если императорские стражи не дают ей даже выглянуть из-за занавески, позволят ли они ей приблизиться к передовой?

Но все же…

Однажды, тысячи лет назад, ее прошлая «я» сидела одна в этой колеснице, переодетая в умершего императора. Люс чувствовала – даже если бы она не соединилась со своим прошлым телом, Лю Синь все равно была бы здесь сейчас.

Без помощи какой-то странной обидчивой горгульи. И что важнее, без знаний, собранных Люс по пути. Она видела неукротимое великолепие Дэниела в Чичен-Ице. Она стала свидетелем и наконец поняла глубину их проклятия в Лондоне. Она видела, как он от самоубийства в Тибете перешел к спасению ее от безнадежной жизни в Версале. Она видела, как он засыпал из-за боли от ее смерти в Пруссии, словно на него наложили заклинание. Она видела, как он влюбился в нее, противную и инфантильную, в Хелстоне. Она дотронулась до шрамов от его крыльев в Милане и поняла, как он от многого отказался на Небесах, просто чтобы быть с ней. Она видела взгляд, полный муки, когда он потерял ее в Москве. Все то же страдание снова и снова.

Люс была обязана найти способ снять проклятие. Колесница дернулась и остановилась, и Люс чуть не слетела с сиденья. Снаружи гремел топот лошадиных копыт, что было странно, ведь императорская колесница стояла на месте.

Кто-то еще был снаружи.

Люс услышала звон металла о металл и долгий стон, полный боли. Колесницу грубо тряхнуло. Что-то тяжелое грохнулось на землю.

Снова послышались звон, стоны и резкий крик, а потом еще один удар о землю. Руки Люс дрожали, когда она приоткрыла кожаные занавески и увидела солдата с тяжелыми веками лежащим в луже крови на земле.

Императорская колесница попала в засаду.

Занавес перед ней открыл рывком один из повстанцев. Он поднял меч.

Люс не удержалась и закричала.