Страсть

Оставшись в тонкой хлопковой рубашке, Люс села на пятки и почувствовала, насколько вымотана. Когда она спала в последний раз? Она встала и побрела к тени от стены, спотыкаясь и шурша ногами по высохшей траве и мечтая прилечь здесь ненадолго и вздремнуть.

Ее веки слипались на ходу.

А потом она резко открыла глаза. По коже побежали мурашки.

Головы.

Люс наконец поняла, из чего была сделана стена. Частокол цвета кости, достаточно невинный издалека, оказался перемежающимися рядами наколотых человеческих голов.

Она подавила крик. Теперь она поняла, откуда исходит запах, приносимый ветром, – это была вонь от разложения пролитой крови и гниющей плоти.

Вдоль нижней части изгороди находились старые черепа, выбеленные и вычищенные ветром и солнцем. Вдоль верха черепа выглядели более свежими. То есть это все еще совершенно ясно были головы людей – густые гривы черных волос, кожа практически не тронута. Но черепа посередине выглядели чудовищно: потрепанная кожа отслаивалась, оставляя засохшую коричневую кровь на кости, лица были вытянуты то ли от ужаса, то ли от ярости.

Люс отшатнулась, надеясь вдохнуть воздух, не наполненный вонью разложения, но не находя его.

– Это не настолько ужасно, как выглядит.

Она резко развернулась, вскрикнув от ужаса, но это был всего лишь Билл.

– Где ты был? Где мы?

– В действительности оказаться в их рядах – это большая честь, – сказал он, подходя прямо ко второму от земли ряду и глядя в глаза одной из голов. – Все эти невинные агнцы идут прямо на небеса. Как раз то, чего желают верующие.

– Почему ты оставил меня здесь с этими…

– Ой, да ладно тебе. Они не кусаются. – Он косо посмотрел на нее. – Что ты сделала со своей одеждой?

Люс пожала плечами.

– Здесь жарко.

Он глубоко вздохнул, будто на него навалилась вся усталость мира.

– Теперь спроси меня, где я был. И в этот раз попытайся убрать осуждение из голоса.

Ее губы скривились. Было что-то подозрительное в периодических исчезновениях Билла. Но теперь он стоял тут, а его маленькие ручки были аккуратно сложены за спиной. Он улыбался ей невинной улыбкой. Люс вздохнула.

– Где ты был?

– Ходил за покупками! – Билл радостно развернул оба крыла, продемонстрировав светло-коричневую юбку с запахом, висящую на кончике одного крыла, и короткую тунику в тон, свисающую с другого. – И контрольный в голову! – довольно сказал он, вытаскивая из-за спины массивное белое костяное ожерелье.

Люс взяла тунику и юбку, но отмахнулась от ожерелья. Она уже достаточно насмотрелась на кости.

– Нет, спасибо.

– Ты хочешь смешаться с толпой? Тогда надевай то, что положено.

Подавив отвращение, она надела ожерелье. Отполированные кусочки кости чередовались с какими-то волокнами. Ожерелье было длинным, тяжелым и – Люс пришлось это признать – достаточно красивым.

– А вот это, – он отдал ей раскрашенный металлический обруч, – кажется, для волос.

– Где ты все это взял? – спросила она.

– Это твое. Я хочу сказать, это не твое как Люсинды Прайс, но твое в более широком, космическом смысле слова. Эти вещи принадлежат тебе в этом времени – Икс Куат.

– Икс… кто?

– Икс Куат. Твое имя в этой жизни значит «Маленькая Змея», – Билл наблюдал как изменилось ее лицо. – Это было ласковое обращение в культуре майя. Типа того.

– Так же как и накалывание головы на палку было честью?

Билл закатил каменные глаза.

– Перестань быть такой этноцентричной. Это значит считать, что твоя культура превосходит другие.

– Я знаю, что это значит, – сказала она, надевая обруч на грязные волосы. – Я не говорю о превосходстве. Я просто не думаю, что моя голова на одной из этих палок – это здорово.

В воздухе стоял едва слышный гул, словно звучали далекие барабаны.

– Это именно то, что сказала бы Икс Куат! Ты всегда немного отставала!

– Что ты имеешь в виду?

– Видишь ли, ты – Икс Куат – родились во время Вайеб, этих пяти лишних дней в конце года Майя, к которым все относятся с суеверием, потому что они не укладываются в календарь. Что-то типа високосного года. Считается неудачей родиться во время Вайеб. Так что никто не был удивлен тем, что когда ты выросла, то осталась старой девой.

– Старой девой? – переспросила Люс. – А я думала, что никогда не жила дольше семнадцати… Или около того.

– Семнадцать здесь, в Чичен-Ице, – уже древность, – сказал Билл, паря от головы к голове и жужжа трепещущими крыльями. – Но это правда, что ты никогда раньше не жила больше семнадцати или около того. Это что-то вроде загадки, почему в жизни Люсинды Прайс ты смогла продержаться так долго.

– Дэниел сказал, это из-за того, что я не была крещена. – Теперь Люс была уверена, что слышала барабаны – и они приближались. – Но разве это может иметь значение? То есть разве Икс Ка-что-то-там была крещеной…

Билл махнул рукой, отвергая ее слова.