Столетов

Очень похожи были Столетов и Лебедев в своей любви к матерям. Редкий человек не любит мать, однако разная бывает любовь у сыновей. И если есть термин для тех, кто любит мать за то, что берет у нее, то не придуманы еще слова для тех, кто становится опорой для матери. Маменькин сынок — это слова пренебрежительные, и справедливо пренебрежительные. И они не о любви. В самом ли деле любят своих матерей маменькины сынки, цепляющиеся за юбку, прячущиеся за мамину спину, избалованные, заласканные дармоеды? Нет, любят те, которым мать нужна не для того, чтобы прислониться, найти себе опору, а из желания самому поддержать ее. Это большая, высокая любовь, которая уже в ребенке пробуждает сильного человека, настоящего мужчину. Такими сыновьями и были Столетов и Лебедев.

В те годы, когда они встретились, Столетов уже пережил страшный удар — потерю матери. Лебедеву этот удар еще предстоял. Смерть матери (в 1897 году) была для Лебедева настоящей трагедией, крушением всего. В письме своей старой знакомой он сообщал: «Я не писал потому, что пережил и переживаю очень тяжелое время для себя: об нем даже неправильно говорить «переживаю» — не время, а себя я переживаю, частичками умирая. Я так жалок и ненавистен себе, что все, что касается меня, как личности, по-моему, не может иметь смысла: писать о себе я не могу и не хочу, а все другое я воспринимаю только умом и памятью — вот почему я не писал Вам.

Все, что я переживаю, очень просто. Я схоронил мать, которую любил больше всего на свете, а с нею и все, что как бы во мне было хорошего! Она верила в мой талант, и я беззаботно работал, думая, что он у меня есть».

Роднила Лебедева и Столетова их разносторонность, в частности любовь к искусству. Оба были очень широко образованными людьми, любили театр, живопись, музыку. Причем Лебедев очень хорошо сам рисовал, а Столетов был первоклассным пианистом. Оба знали отлично литературу.

Люди гуманитарного образования установили выгодные для себя критерии образованности: не слышать ничего о Вальтере Скотте — это стыд, об этом не говорят, но не знать, как работает радиолокатор, — это в порядке вещей, в этом можно признаться, и даже с легкой снисходительной к вопрошающему улыбкой: «Я, знаете ли, в этих технических премудростях ровным счетом ничего не смыслю». У людей техники и точных наук, когда это действительно интеллигентные люди, образованность выше, чем у гуманитариев.

Когда читаешь письма Столетова, дневники Лебедева, так и тянет привести их целиком — такая благоуханная русская проза! Оба чудесно владели русским языком, умели и любили писать. Оба были хорошими ораторами. Климент Аркадьевич Тимирязев вспоминал: «Столетов говорил, как писал», — а писал он хорошо. Секретарям, которые вели протоколы заседаний в университете, в научных обществах было легко, когда выступал Столетов: только записывай подряд, ничего редактировать не надо.

Соединяла Столетова и Лебедева их любовь к острому слову. Их улыбки обычно были добрыми, необидными. Но умели они быть очень резкими, не боясь испортить отношения с сильными мира сего — этот страх им был неведом. Они умели дружить и любили друзей, но не выносили амикошонства, редко и трудно переходили на «ты».

Можно долго перечислять сходные черты Столетова и Лебедева, а самое главное, что их объединяло, — оба были работниками, мастерами, и именно это накладывало отпечаток на характер и на манеру держаться.

Напыщенность, надутый, важный вид священнодействующего жреца — все это им было чуждо. Они были профессионалами. Профессионал — это человек, который знает свое дело, умеет работать и работает. Он недоумевает: чем кичиться в работе, зачем разводить таинственность и торжественность, ведь это работа, мое занятие, и оно так же трудно и просто, как работа других людей. И это обычная манера ученого человека, какой бы профессии он ни был, к ка? кой бы эпохе ни принадлежал.

Ведь и сейчас, когда перед нами кто-то многозначительно раздувает щеки, пыжится, позирует, старается держаться величественно и уже не говорит, а изрекает, нам не только становится смешно или скучно, но мы решаем: не умен, даже если у этого человека есть и заслуги и знания.

О Лебедеве и Столетове современники пишут, как о людях, поражавших простотой и искренностью. Они удивляются этой простоте великих. Но чему же дивиться? Оба великих ученых были веселы оттого, что им [радостно было работать в великой мастерской природы, и просты, потому что думали о деле, а не о том впечатлении, какое производили на людей.

Естественно, что этим двум людям достаточно было присмотреться друг к другу, чтобы почувствовать взаимную приязнь.