Даже у лирика Каменского Ус — мужик, а не казак: «Не любил Степан расставаться с такими орлами, не понимал, как это можно; больно-нестерпимо чуял всю тоску разлуки и, расставшись, страдал до отчаяния, метался, выл, стонал: так сразу Ваську почуял. Места нигде не находил. Всё о Ваське думал — откуда этакие самоцветы берутся, и понимал: из коренной, черноземной толши, жирной и плодородной, из густых лесов, девственных и звереберложных, из полей и лугов широкоченных, из крестьянских изб, бедных и тёмных, из крепостной подворотни крепкой боярской, да из вольных донских казацких степей, да на дорогах беглых-сиротских, — вот откуда родились».
Ещё раз напомним, что Ус крестьянином никогда не был и крестьянские интересы вряд ли защищал, но, думается, расхождения у него с Разиным были: опять два медведя в одной берлоге... Как считает Злобин, единственной причиной того, что Ус согласился подчиняться Разину, была тяжёлая болезнь Уса. Может и так. Но Ус ли, сам ли Разин, ещё ли кто-то в тот период (никак не раньше) действительно стал заговаривать о «войне против бояр» — как об одном из вариантов действий. Отписка в Москву тамбовского воеводы Я. Хитрово, которому сказал подьячий Михайлов, которому сказал казак Костя Косой (Крестьянская война. Т. 1. Док. 110. 19 мая 1670 года): «...при нём, Костьке, у Стеньки Разина в Черкаском круг был, и ясоулы де докладывали в кругу, что под Озов ли иттить, и козаки в кругу все про то умолчали. А в другой де докладывали — на Русь ли им на бояр иттить, и он де “любо” молвили небольшие люди. А в третей де докладывали, что иттить на Волгу, и они де про Волгу завопили...» То есть гулять по Волге для большинства было предпочтительнее.
Другой документ, от сентября 1670 года (Крестьянская война. Т. 1. Док. 184), — «расспросные речи» украинского казака Н. Самбуленко в Малороссийском приказе: «В кругу де он, Стенька, всем вслух говорил. — Атаманы де молотцы, куды мы пойдём отсюды, по море ли по Волге или иному царю служить? И в кругу старшина сказали ему, Стеньке, и всем казакам, что они иному царю служить не хотят, а пойдём де мы все на Волгу против бояр и воевод. И Стенька де, взяв саблю наголо, говорил им всем, что он на великого государя руки поднять не хочет, лутче де ево тою саблею голову отсеките... И казаки, что были в кругу, говорили ему. — Мы де готовы за великаго государя умереть и головы свои положить, а что де бояря не велят нам ходить на море и на Волгу, и от того мы стали наги и голодны...»
А вот третий, самый любопытный рассказ о кругах того периода — показания попа Никифора Иванова (август 1670 года), служившего в отряде Уса (Крестьянская война. Т. 1. Док. 171): Разин «сказал всем вслух. — Любо ль де им всем идти з Дону на Волгу, а с Волги идти в Русь против государевых неприятелей и изменников, чтоб им из Московского государства вывесть изменников бояр и думных людей и в городех воевод и приказных людей? Да он же, Стенька, в кругу говорил. — Когда то бывало, что на Москве блаженныя памяти великие государыни и царицы и великие княгини Марьи Ильиничны и государей благоверных царевичей великого князя Алексея Алексеевича и великого князя Симеона Алексеевича не стало вскоре? И им бы де всем постоять и изменников из Московского царства вывесть и чорным людям дать свободу. Да он же, Стенька, и казаки все в кругу говорили. Не добры де, к ним, донским казакам, бояря князь Юрья Алексеевич Долгоруков, князь Микита Иванович Одоевской да думной дьяк Дементей Башмаков да голова стрелецкой Артамон Матвеев. И про иных многих бояр и думных людей говорили. А добры де к ним, донским казаком, бояря князь Иван Алексеевич Воротынской, князь Григорий Сунчалеевич Черкаской: как де они бывают на Москве в станицах, и их де они кормят и поят».
Кто бы ни был автором этой новой концепции — Ус, Разин, Черкашенин, все вместе, — она была гениальна. Со своими сепаратистско-республиканскими идеями Разин бы далеко не уехал — никто бы его не поддержал. Наказать государевых изменников — совсем другое дело; при этом гнев казаков и беглых направлялся не на овеянную божественной аурой фигуру царя, а на конкретных чиновников — мздоимцев и «врагов народа»; более того, намекалось, что бедненький царь нуждается в помощи и защите от «врагов народа». А заодно, может, надеялись и на «раскол элит» — не зря же все эти дворянские имена вслух назывались, и Разин знал, что куда надо — донесут... (М. Инсаров: «Сам Разин в цари не метил, отношение его к реальному царю было сложным, и каким оно было на самом деле, определить сейчас трудно (грозил же он “передрать бумаги на самом верху”!). Скорее всего, никаких иллюзий в отношении Алексея Михайловича он лично не имел, но не хотел отталкивать тех, кто разделял подобные иллюзии. Вообще Разин был не разгульным атаманом, каким его обычно считают, а замечательным политическим стратегом и хотел привлечь к борьбе с Московским царством не только его внешнеполитических противников, но и все недовольные слои населения — до московских стрельцов и оппозиционных дворян включительно»).