Степан Разин

Степан Разин

На Руси уж давно

Правды нету-ти.

Одна кривдушка

Ходит по свету.

Народная песенка

Мятеж не может кончиться удачей —

В противном случае его зовут иначе.

Джон Харрингтон

Перевод С. Маршака

Глава первая ЧЕРКАССК

Ах, как же нехорошо, когда нет со всею твёрдостию высказанного Высочайшего Мнения по поводу какого-нибудь человека, особливо ежели он занимался политикой. Хороший он человек или плохой? Хороший Степан Разин или плохой? С одной стороны, в соответствии с Высочайшим Мнением, равно как и с мнением, допустим, одного из ведущих историков разинщины, жившего в XIX веке, А. Н. Попова, всякий антигосударственный мятеж есть мятеж антинародный, и потому — плохо. С другой стороны, Разин был казак, а казаки — это очень хорошо, примерно как члены КПСС. При советской власти Разин был — хорош; при империи — плох. Но ведь и советская власть, и империя — нынче одинаково хорошо! Голову сломаешь! Так что придётся нам либо ждать Высочайшего Мнения, либо воспользоваться неразберихой и просто читать — читать не только документы (которых наплакал кот), но и мифы, в которых может оказаться (а может и не оказаться) много правды. Давайте эти мифы анализировать, сопоставлять, что-то, возможно, сумеем опровергнуть — интереснейшая, прямо-таки детективная нас ждёт работа!

Для начала попытаемся что-то понять относительно казаков — уж очень они (точнее, люди, рядящиеся в одежду, которую считают казацкой, обзаведшиеся нагайкой и выучившие слово «любо») теперь в моде. Но кто такие были настоящие казаки, откуда взялись они — «несокрушимые, как гранитные скалы, — как писал исследователь казачества Евграф Петрович Савельев[1], — стойкие и твёрдые своей казацкой идеей, верные друг другу, никогда не изменявшие ни братскому слову, ни клятве, безумно храбрые, неподражаемо опытные в военном деле и обладавшие тонким умом и беспримерной военной хитростью и в то же время, в обыденной жизни, самые простые и сердечные малые, чуткие, как дети, к нуждам обиженных и милосердные к побеждённым»?

Лев Толстой, наблюдая на Кавказе за взаимоотношениями казаков и русских солдат, замечал, что «русский мужик для казака есть какое-то чуждое, дикое и презренное существо». Шолохов, «Тихий Дон»:

«— Я-то казак, а ты не из цыганев?

— Нет. Мы с тобой обое русские.

— Брешешь! — раздельно выговорил Афонька.

— Казаки от русских произошли. Знаешь это?

— А я тебе говорю — казаки от казаков ведутся».

Михаил Николаевич Харузин, «Сведения о казацких общинах на Дону»[2]: «Иногородних казаки не любят, обзывают “русскими”, “русью” и всячески притесняют». Казимир Валишевский, «Первые Романовы»[3]: «На Дону, как и на Днепре, первые казаки были, по-видимому, иностранцы. Нигде нельзя было найти ни малейшего следа древних сельских учреждений, которые бы служили основанием для этих воинственных общин шестнадцатого и семнадцатого веков».

Слово «казак», по наиболее распространённой (а их десятки), хотя и недоказанной версии, происходит от тюркского выражения, приблизительно означавшего «вольный человек». О происхождении казаков тоже существует масса предположений, их можно свести к двум основным группам. Официальная дореволюционная, она же официальная советская, она же поддерживается многими серьёзными историками и ныне: как считали С. М. Соловьёв и В. О. Ключевский, казаками становились люди каких угодно национальностей и сословий, не желающие быть связанными какими-либо обязательствами, платить налоги и заниматься земледелием. Д. И. Иловайский и Н. М. Карамзин писали, что казаками становились люди «неблагородного» происхождения — крестьяне-беглецы, реже посадские (городские) жители (так же говорится в литературе советского периода), но Ключевский замечает, что «в казаки» уходили и дворяне: «В десятках степных уездов XVI века встречаем заметки о том или другом захудалом сыне боярском: “Сбрёл в степь, сшёл в казаки”»[4]; на Дону в 1620-х годах под именем атамана Ивана Васильева жил опальный князь И. В. Друцкой.