Степан Разин

Но точно то же показывает Дэвид Бутлер (и называет то же неправдоподобное количество убитых): «10 апреля по приказу господина губернатора было собрано под командой господина гофмейстера Леонтия Богданова 800 человек, из них 400 русских всадников и 400 ногайских татар, и они выступили по направлению к городу Царицыну, лежащему приблизительно в 80 милях от Астрахани... С 27-го по 28-е мы получили с пленным казаком известие от упомянутого Богданова, что бунтовщики заняли город Царицын и 1200 московских солдат большей частью перебито или утоплено. Слишком долго рассказывать, каким путём и какой хитростью был взят врасплох этот город. Означенные 1200 человек незадолго до этого были присланы из Москвы в гарнизон этого города. Вместе с тем мы узнали также, что среди луговых татар начались раздоры, и они убивали друг друга, как благородных, так и простых. Получив это известие, Богданов отступил и отошёл в город Чернояр, лежащий приблизительно в пятидесяти милях от Астрахани. Пленного казака подвергли пыткам и до того замучили, что он у всех вызывал сострадание». То ли Бутлер и Стрейс правы в том, что касается дат, а русские источники ошибались, то ли один из них попросту всё списал у другого.

Вообще, как ни странно, ни один документ не даёт точного представления о том, когда же Царицын был взят. Первое упоминание о бое с московскими стрельцами близ Царицына относится к 17 июня (Крестьянская война. Т. 1. Док. 120. Грамота из приказа Казанского дворца темниковскому воеводе Челищеву); бой этот состоялся несколькими днями позже, чем взятие Царицына. За это время ещё ведь до Москвы должно было добраться какое-то известие (этот гипотетический документ утрачен), так что Царицын должен был пасть не позднее первых чисел июня. Но, может быть, и ещё раньше. Может быть, прав Стрейс, а русские источники что-то напутали.

Итак, в конце апреля, или мая, или даже в начале июня, ночью (тут источники единодушны), разинское войско вышло к Волге по реке Мечетной севернее Царицына. Перебежчик из Царицына Дружинкин должен был спустить струги с частью казаков на воду, с ним был Василий Ус, остальные — конница и пехота — окружили город. От перебежчиков и шпионов было известно, что горожане не настроены против Разина; известно также, что добродушного взяточника Унковского сменил воевода Т. В. Тургенев, грубый и жестокий, особенно плохо относившийся к казакам и стрельцам. Унковского с его отличной разведкой, наверное, не удалось бы застать врасплох; Тургенев был самоуверен. Воевода скомандовал гарнизону занять места и быть готовыми к отражению нападения, когда разинцы уже полностью взяли город в кольцо и приблизились.

Посадским и слободским жителям Тургенев запретил выводить скот на выпас — это была одна из его ошибок. Теперь уже многие надеялись на приход Разина. Из города, несмотря на все принятые Тургеневым меры, сбежали пятеро посадских и доложили Разину о настроении стрельцов, о наиболее уязвимых местах в крепостных сооружениях, о количестве продовольствия в городе. Разин отправил их обратно с есаулом Черноярцем — распространять слухи: будто бы на Царицын идут московские стрельцы, чтобы наказать горожан за незаконную торговлю и вообще всячески ущучить, а то и перебить до смерти, а он, батюшка Степан Тимофеевич, способен всех взять под защиту. (Неизвестно, была ли уже тогда у Разина налажена рассылка «прелесных писем» или слухи распространялись только устно).

Казаки не спешили брать город. Разведка донесла, что недалеко, против острова Шмили, стоят отряды лояльных Москве татар. С ними нужно было разделаться в первую очередь, чтобы избежать удара с тыла и заодно обеспечить войско и город — разинцы не сомневались, что город будет их, — молочным скотом и в первую очередь лошадьми. А. Н. Сахаров: «Пешая крестьянская масса могла замедлить движение по Волге или отстать». Была ли уже тогда в отряде крестьянская масса — не факт. Неоткуда ей было взяться на воде-то. Но многие казаки и посадские были пешими.