Стенание

– Молодой человек сделает это быстрее. А тебя я предпочел бы оставить здесь. Может понадобиться твоя помощь, если Сибранта позовут к другим пациентам. – Доктор повернулся к Николасу. – Скажите миссис Барак только, что произошел несчастный случай. И что я здесь.

Юноша мрачно кивнул:

– Хорошо.

– Поторопитесь. Возьмите мою лошадь, она рядом с домом. И передайте Сибранту, чтобы пришел мне ассистировать.

Николас взглянул на меня. Я кивнул, и парень поспешил из палаты. Когда он ушел, Гай тихо проговорил:

– Мэтью, ты сможешь посмотреть Тамазин в глаза?

– Я должен.

Медик наклонился и открыл свою сумку. Барак лежал неподвижно.

Прошел почти час, прежде чем вернулся Николас с Тамазин. Гай все это время промывал раны Джека, двигаясь ловко и спокойно. Я сидел на стуле у кровати – такой измученный, что, несмотря на ужасные обстоятельства, задремал, и очнулся, только когда чуть не упал со стула. В свете лампы, которую держал Сибрант, Малтон сменял повязку на руке Барака. Смуглое лицо доктора было сосредоточенно, и один лишь Бог знает, что творилось у него на душе. Гай на минуту отвлекся и взглянул на меня:

– Ты проспал почти полчаса.

Я посмотрел на Джека. Его дыхание было неровным, прерывистым. Врач сказал:

– Я пытался дать ему попить, влил в рот немного яблочного сока. От этого он подавился и на секунду очнулся.

– Это дает надежду? – спросил я.

– Джек не проглотил питье. Нужно ввести в него хоть какую-то жидкость, чтобы организм его произвел новую кровь взамен потерянной.

Тут я услышал шаги – быстрые, тяжелые Николаса и другие, полегче, следовавшие за ним. Дверь открылась, Овертон придержал ее, и вошла Тамазин. Ее глаза расширились, и она тяжело и часто дышала. Я думал, что бедная женщина закричит или упадет в обморок при виде того, в каком состоянии находится ее муж, но она лишь посмотрела на Гая и спросила дрожащим голосом:

– Джек умер?

– Нет, Тамазин, но ему очень плохо, – ответил доктор.

Я встал и указал ей на стул:

– Садись, пожалуйста.

Тамми села, но не смотрела на меня. Одной рукой она держалась за живот, словно защищая еще не родившегося младенца от печального зрелища на кровати. Убирая с лица выбившиеся из-под чепца пряди светлых волос, она снова заговорила с Гаем:

– Николас сказал, что Джек тяжело ранен. Он не хотел объяснять почему, но я заставила его, и он признался, что была схватка на мечах. Сказал, что Джеку отрубили руку. Боже милостивый, теперь я и сама вижу, что это так! – Ее голос по-прежнему дрожал, но она сжала пальцы в кулак, чтобы не лишиться чувств.

– Она настаивала, доктор Малтон… – пробормотал Овертон.

Гай кивнул:

– Да, была схватка…

Миссис Барак повернула ко мне разгневанное лицо:

– Почему? Зачем? С какой стати вы заставили Джека солгать мне о том, куда он идет?!

– Мне нужна была помощь, – сказал я. – И он, как всегда, помог.

Женщина рассерженно замотала головой:

– Я думала, с авантюрами покончено. Я уже несколько недель подозревала, что что-то происходит, но говорила себе: «Нет, Джек больше не подвергнет себя опасности, да и мастер Шардлейк не втянет его в беду». – Несчастная заплакала. – Что ж, это последний раз. Впредь он не сможет выполнять ваши грязные поручения, верно? Даже если выживет… Если выживет, Джек больше не будет на вас работать, никогда. Я прослежу за этим!

– Тамми, прости, у меня нет слов, чтобы выразить свое сожаление. Ты абсолютно права. Это полностью моя вина. Но если… когда Джек выздоровеет, то сможет снова работать у меня в конторе…

– Интересно, как?! – свирепо спросила жена моего помощника. – Что он будет делать, когда уже не сможет писать?

– Я что-нибудь придумаю. Я прослежу, чтобы вы не потеряли… в смысле денег… Я позабочусь о вас…

Миссис Барак встала, уперев руки в боки:

– Я вижу, как вы позаботились о моем муже! Вот что, мастер Шардлейк! Впредь вы оставите нас в покое и никогда больше не появитесь в нашем доме! – Николас протянул было руку, чтобы успокоить ее, но Тамазин резко его оттолкнула. – Отстань от меня, ты! – Затем она снова повернулась ко мне. – Убирайтесь! Пошли вон отсюда!!! – Бедняжка села и, закрыв лицо руками, зарыдала.

– Тебе лучше уйти, Мэтью, – сказал Малтон. – И тебе тоже, Ник. Пожалуйста, уйдите.

Поколебавшись, я направился к двери, и Овертон пошел за мной. Когда мы выходили, с кровати раздался стон. То ли от шума, то ли услышав голос жены, Барак как будто бы очнулся. Я было шагнул обратно в палату, но Тамазин бросила на меня такой свирепый взгляд, что я беспрекословно позволил Николасу увести меня.

Ученик доставил меня домой, освещая дорогу лампой, которую нам дал привратник. Юноша видел, что я в полном изнеможении, и понимал, что сейчас не стоит ничего говорить, поэтому лишь взял меня под руку, когда я пару раз споткнулся. Я спросил его:

– Как ты думаешь, теперь, когда Джек очнулся, он выживет?

– Да, конечно, – ответил Овертон с уверенностью, которой, как я понял по его голосу, на самом деле не испытывал.

Он довел меня до двери. Та открылась, и на пороге показалась Джозефина. Теперь она была единственной служанкой в моем скромном хозяйстве. Подойдя поближе, я увидел на ее лице улыбку.