Стефан Цвейг

«Но наступил день, когда загудел весь лес, и пошел такой гром, что казалось, земля раскалывается надвое». Автор проводит аналогию между страшной европейской войной, которую видел своими глазами, и Всемирным потопом, описанным «в книге о начале времен»: «Голубь неутомимо носился над нашими странами, чтобы найти место покоя, а потом воспарить к праотцу и принести ему масленичный лист надежды. Но нигде в эти дни не мог он найти масленичный лист, все выше вздымались волны погибели, все ширилось по земле пламя пожаров. Еще не обрел голубь место покоя, еще не обрело человечество мир, и не может он вернуться домой, не может успокоиться навеки. Никто не видал таинственного заблудшего голубя, что ищет мира в наши дни, и все же он парит над нами, испуганный и усталый. Иногда, только по ночам, внезапно проснувшись, можно услышать, как где-то вверху шелестят крылья в торопливом полете, в тревожных отчаянных поисках. Нашими мрачными думами отягощены эти крылья, наши чаяния трепещут в их тревожных взмахах, ибо тот заблудший голубь, что, дрожа, парит между небом и землей, тот неверный посланец былых времен ныне несет праотцу рода человеческого весть о нашей собственной судьбе. И вновь, как тысячи лет назад, целый мир ждет, чтобы кто-то простер руку навстречу ему и признал, что пора положить конец испытанию».

«Легенда о третьем голубе» выпорхнет из рук писателя спустя месяц после гибели друга. Поразительно, но ее сразу переведут на французский язык, родной язык Верхарна. Лауреат Нобелевской премии по литературе Герхарт Гауптман включит произведение в журнал Пауля Кассирера «Der Bildermann», а также в венский сборник «Легенды и сказки нашего времени», изданный в 1917 году. «Легенду о третьем голубе» исследователи и ученые справедливо относят к жанрам мидраша и библейской аллегории.

* * *

Между тем война каждый день продолжала множить число людских жертв на всех фронтах и границах. К концу 1916 года общее число убитых приближалось к шести миллионам, еще десять миллионов получили различной степени увечья и травмы. Под Верденом и на Сомме общие потери стран Антанты составили около миллиона солдат, что на двести тысяч превышало немецкие потери. В декабре 1916 года Германия и ее союзники предложили пойти на мировую, но Антанта предложение отклонила, указав, что мир невозможен «до тех пор, пока не обеспечено восстановление нарушенных прав и свобод, признание принципа национальностей и свободного существования малых государств».

Безусые юноши, минуя этап зрелости, по-прежнему прямой дорогой шли на верную смерть. Кто-то оставался лежать в залитых дождем полях и окопах, кто-то получал тяжелые ранения, месяцами восстанавливая здоровье в госпиталях, откуда далеко не всегда мог вернуться к нормальной жизни. Порой и в тылу солдат настигала проклятая коса смерти, как это случилось накануне Рождества 1916 года в частях австро-венгерской и итальянской армий. В ту злополучную среду 13 декабря на склонах Альп погибло больше двух тысяч человек. Теплые ветры, пришедшие со Средиземного моря, принесли в горы обильные дожди, что вызвало сход гигантских лавин, «белой смерти». В тот день только на Мармоладе, самой высокой горе Доломитовых Альп, снежная толща накроет пост снабжения Гран-Поз и унесет около трехсот жизней. Об этой трагедии по причинам военной секретности мало писали, а если быть честным до конца, не писали вовсе. Пройдет много лет, прежде чем цифры потерь и истинные причины предадут публичной огласке.

В тот страшный день 13 декабря 1916 года в высокогорье Тироля в одном из госпиталей нес службу молодой австрийский врач Эрих Штёрк (Erich Stoerk), самый близкий друг Фридерики фон Винтерниц, с которым она все детство провела вместе и даже когда выросла, тесно дружила семьями. Дружила с родными братьями Эриха, банкиром Вальтером и врачом Оскаром, с двумя его сестрами, Эльзой и Адель Штёрк. А сын Эриха, патологоанатом Герберт Штёрк, станет будущим мужем Аликс, старшей дочери Фридерики. В ту ночь, как обычно, Эрих Штёрк находился на службе – оказывал помощь раненым солдатам, которых каждый день привозили к его спасительному порогу. Его вторая жена Эмми Вебер (Герберту она приходилась мачехой), тоже врач, несла службу в соседнем госпитале. Накануне трагедии, едва улучив свободное время, Эмми приехала к любимому, чтобы провести с ним пару часов перед наступлением волшебного праздника. Вместе загадать желание о скором возвращении в город к прежней нормальной мирной жизни и работе. Иной возможности для свидания Эрих и Эмми в горах не имели – и уже никогда не получили…