Сталинградский гусь

К воротам постоялого двора колонна подкатила уже в ночной черноте, при свете фар. Давящая тишина свидетельствовала о том, что у воюющего люда, у душманов то есть, было время отдыха и подготовки к грядущим злодеяниям, – сегодняшней ночью они разойдутся и во всю ширь своих черных душ покажут гиндукушским хребтам, что такое «кузькина мать» на здешних наречиях, начиная от дари, кончая языком, на котором говорят белуджи.

У Джангула, хотя он и просил не брать с собою в дорогу оружия, в машине имелась скрытая схронка, которую не сумел обнаружить ни один «прохор», в ней лежал пистолет… На всякий случай, – не для участия в бою, а чтобы покончить с собой и не даться врагу живым.

С другой стороны, один пистолет – это не оружие, много им не навоюешь… Впрочем, как показалось Гужаеву, в других машинах также имелись тайники и народ готов был в случае необходимости достать стволы. Во всяком случае, лица водителей были серьезными. Не знали они, что у ловкого человека, умеющего драться, даже простая спичка, зажатая в ладони, может оказаться опаснее пистолета: кулак, «утяжеленный» такой спичкой, делается твердым, как камень, голову сносит легко, как тыкву с грядки.

– До рассвета – отдых, – объявил Джангул водителям. Голос у него был усталый, лицо осунулось, постарело, покрылось морщинами – выработал человек свой дневной ресурс, даже на дне ничего не осталось, выпил чашу до основания – дно сухое.

– Ложитесь, Джангул, – предложил Игорь, – если надо подежурить, я подежурю… Душманы к нам не пролезут, не беспокойтесь.

Джангул согласно покивал головой и закрыл глаза, он уснул, не успев опустить голову на подушку… Некоторое время держался прямо, кренясь то в одну сторону, то в другую, потом спиной хлопнулся на кровать.

Можно было только представить себе, какие нагрузки выдерживал Джангул. Спал он в одежде, да, собственно, в дороге водители вообще с себя одежду не снимали. Гужаев смотрел на него несколько минут молча, потом прикрыл тонким солдатским одеялом, такие одеяла выдавали здесь всем клиентам без исключения, – и вышел из комнаты.

Заглянул в балок, в котором остановился Карышев, – Альберт отключился быстро, он уже азартно посвистывал носом, на верхнем этаже его койки спал Селим, тоже похрапывал сладко, судя по лицу его – видел добрый сон, физиономия расплылась в улыбке… Намотались ребята здорово, «задние ноги» у них просто отнялись.

Проверив напарников, Гужаев успокоился и вернулся на свое место, к свалившемуся в глубокий сон Джангулу.

По справедливости, сны на войне не должны быть военными – только мирными: должны сниться сюжеты и лики с малой родины, милые сердцу пейзажи и люди, но так почему-то не получалось, на войне снилась война… И дома, если сержант останется жив, также будет сниться война.

Через десять минут, едва забывшись, Гужаев увидел во сне ребят своих, увидел даже самого себя – он сидел впереди на бронетранспортере, на стальной реснице, поднятой над смотровым окошком справа от водителя и внимательно наблюдал за дорогой.

До их бэтээра по дороге прошла бээмпэшка – машина гусеничная, серьезная, как танк, и следы от нее остались как от танка, только поуже размером, – Игорь сейчас эти следы и считывал.

Если попадется место, где колючий след гусеницы БМП будет стерт, надо немедленно стучать кулаком или ладонью по корпусу машины – подать сигнал механику-водителю: «Стоп!»

В восьмидесяти процентах из ста под смазанным следом будет находиться мина. Очень скоро Игорь увидел, что след бээмпэшки пересекает полоса, будто неведомое существо попыталось направить стальную машину в кювет, либо еще дальше – к глубокому гибельному ущелью; в полуметре от первой полосы землю взрыхлила вторая полоса, более приметная, словно бы проделанная коровьим рогом.

Приподнявшись на реснице, Игорь с силой хлопнул ладонью по металлу бронетранспортера:

– Сто-ой!

Ему показалось, что механик-водитель бэтээра не услышал его, и тогда Игорь дробно и гулко замолотил по броне кулаком:

– Стоп-стоп-стоп!

Бронетранспортер остановился, окутался облаком густой мучнистой пыли. Игорь ткнул ладонью в полосы, грубо наложенные на гусеничный след БМП:

– Видишь, какой бык своими копытами землю вспахал.

За спиной у Гужаева на броне сидел сапер по фамилии Зимин – специалист опытный, хотя на погонах у него краснела всего одна лычка – ефрейтор. По справедливости, такой сапер должен иметь звание не меньше старшины. Гужаев повернулся к нему:

– Юра, проверь, что за возюканье нарисовано на гусеничном следе?

Зимин спрыгнул с машины, достал щуп, потыкал им в землю, обследовал коровьи шрамы, ничего не нашел и молча развел руки в стороны: чисто, мол.

Игорь поскреб пальцами затылок: не может быть, чтобы ничего не было, «прохоры» вообще-то стараются минировать все, даже пуговицы на одежде и галоши, забытые в кустах – вдруг за них шурави схватятся? Ради интереса хотя бы… А?

– А электроника чего говорит? – поинтересовался Гужаев, и Зимин послушно обследовал бээмпэшный след «саперным ружьем», покачал отрицательно головой: нету ничего!

– Значит, можно двигаться дальше?

– Можно, – уверенно ответил Зимин.