Стаб

— А ты? — спросил я, подходя к тележке, чтобы получше разглядеть блюда. Ничего страннее я в жизни не видел, хотя чем я только не питался, живя с Многоруким.

— Посмотрю, что ты выберешь.

Он так часто называл меня животным, но так и не усвоил, что в звериной иерархии первым ест вожак.

— Это съедобно? — Я недоверчиво потрогал пальцем. Вся еда была твёрдая на ощупь, как камень. Похоже, он меня разыгрывал.

— То, что внутри.

— Это тоже?

— Да. Это краб.

— Выглядит ужасно. Мне бы даже в голову не пришло попробовать его на вкус.

— Его мясо считается деликатесом.

Я повторил незнакомое слово шепотом и, когда Рэймс объяснил мне его значение, подумал о мэтре. Редкое, дорогое лакомство — это про него.

Но я предпочёл есть другой деликатес.

— В этом что-то есть, — сказал я, разглядывая краба. — То, что он такой странный, но такой вкусный.

Рэймс что-то пробормотал в знак согласия.

— А может, ты просто хочешь меня отравить, — предположил я, и он сказал, что попробует первый, раз я такой недоверчивый.

Он закатал рукава, вымыл руки и начал разбираться с этим крабом очень ловко и быстро. Проглотив щепотку мяса, он протянул следующую мне.

— Лучше с тем соусом.

Я последовал его совету, забыв, что когда-то хотел всё делать ему назло. Еда попала на язык, и я вспомнил, как расхныкался, когда попробовал печенье в баре Майлза.

Сейчас была похожая ситуация, но от слёз я воздержался.

Я протянул руку за новой порцией, и Рэймс положил на мою ладонь новый кусочек. Он отнёсся к моему кормлению с такой же ответственностью, как и ко всему остальному. Он следил за мной, но сам не ел. Под конец я облизал пальцы, а он ополоснул руки в пиале с водой. Жаль. Я всё ещё был голоден, а на его коже оставался пряный сок…

— Ещё? — спросил Рэймс, и, посмотрев на него, я пытался понять, почему он выглядит таким довольным.

— Вот это, — выбрал я что поуродливее, и мужчина похвалил мой отличный вкус.

Пока он показывал, как чистить эти креветки, я решил расспросить его о том, о сём. Я знал, у кого мы находимся, но хозяина не видел. Рэймс же наверняка находился в хороших отношениях с этим иерархом. Что они обсуждали? Насколько это важно? Давно они здесь и надолго ли? Где были раньше? Куда поедут потом?

Пока он рассказывал, я удивлялся тому, что Бэлар вообще мог помнить обо мне в окружении таких важных людей, невероятно серьёзных проблем и прекрасной природы. Никогда бы не подумал, что смогу конкурировать хоть с чем-то из этого. Но он всё-таки беспокоился обо мне, поэтому велел Рэймсу привезти меня, когда понял, что я опять угодил в переделку.

Я подумал о том, чтобы вернуться к нему и помириться, но тут же отмёл эту мысль.

— Ты серьёзно говорил в тот раз? — спросил я. — Насчёт войны? Что ты отправился бы туда прямо сейчас?

— На самом деле, там намного проще, чем здесь.

Я уставился на еду, осмотрел комнату, выглянул за окно и ничего сложного не увидел. Беспечный идиот.

— Ты был на многих войнах? — Я понял, что задаю ему вопросы, которые мечтал задать любой приютский сопляк.

— Нет, для генерала.

— А для человека?

— Я много, где побывал, как «вещь» Бэлара. Чтобы я быстрее обучился, он таскал меня повсюду.

— Ты… сражался?

Он посмотрел на меня, словно не верил, что я задал такой глупый вопрос.

— Генералам и их ликторам запрещено выходить на поле боя, — пояснил я.

— Как удачно, что я не генерал и не ликтор.

Удачно? Да уж.

— Правда, что тебя стали называть героем после того, как ты единственный выжил в том сражении на Южном…

— Ешь.

Похоже, он не хотел об этом говорить, хотя у него геройских историй было намного больше, чем у меня, но я свои рассказывал всем, кому не лень, а он о своих предпочитал помалкивать. Я был фальшивкой, а Рэймс — настоящим, в том смысле, что обо мне, как о лучшем элиминаторе, распускал слухи Бэлар, а Рэймс сам стал лучшим и доказал это. Всем, кроме Бэлара. Мэтр единственный отказывался признавать заслуги своей «вещи», хотя считался самым слабым из энитов.

В общем-то, если так подумать, у Рэймса было больше причин ненавидеть меня, чем у меня — его. И всё же он кормил меня с рук этими деликатесами, а я думал, как бы избежать скрещивания.

Хотя, может, уже нет смысла переживать об этом. Если кто-нибудь из гостей или «мебели» видел тот поцелуй, то совсем скоро о нём узнает хозяин этого дома, а там и Хейз. Тогда Рэймсу придётся несладко. Даже не знаю, что его может ждать в худшем случае…

Но, похоже, его это не беспокоило. Он чистил ножом фрукты, предлагая мне по дольке от каждого. А я всё пытался понять, как Рэймс стал таким ответственным и заботливым при том, что его воспитывал Бэлар. Или дело не в воспитании.

Да, он же был таким всегда, ещё в приюте. Поэтому и полез меня спасать, когда я забрался в котельную. Наверное, я был такой не единственный, маленький герой Рэймс спас ещё с сотню непоседливых детишек. Поэтому он меня и не запомнил: для него я ничем не отличался от других. При всех моих отличиях.

Фрукты оказались очень сочными, кисло-сладкими. Вытирая рот, я подумал, что из них получилось бы смешать прекрасные коктейли. Если бы Фрик и Майлз были здесь и попробовали их…