Стаб

Бэлар хохотал. Оказавшись в комнате гостевого дома, он уже не мог прятать своё отличное настроение за маской сдержанности. И никакой мигрени, хотя на этот раз я бы предпочёл, чтобы он выл от боли.

— Я впервые… впервые видел, чтобы он сбегал с поля боя. И чего он так испугался? Своего же члена. — Мэтр отошёл к графину, чтобы налить себе воды. — Шах и мат, правда, Габи? Я присуждаю тебе безоговорочную победу, раз уж у Рэймса случилась истерика от вида собственного стояка.

Ну, не только у Рэймса.

— Какого чёрта ты сделал? — спросил я, следя за ним исподлобья. Я испытывал такую злость лишь, когда он припёрся за мной на базу элиминаторов и сказал, что разыграл меня.

Шутник чёртов.

— Чего это с тобой? — Он глотнул воды.

— Ты заставил меня засунуть ему язык в рот. Это, по-твоему, смешно?

Он вздохнул.

— Но и не настолько страшно, чтобы психовать. Это просто поцелуй. Чего ты так разошёлся?

— Просто поцелуй? — Почему-то его слова ощущались как огнестрельное ранение. — Ладно…А у нас с тобой что тогда? Хотя, знаешь, не отвечай. А то ещё подумаешь, что я на что-то претендую.

— А разве нет?

— Мне ни хрена от тебя не нужно. Ни твоих денег, ни покровительства…

— А что насчет меня?

— Тем более. Ты же энит. Они с людьми не трахаются. — Я усмехнулся. — А я-то всё пытался понять, чего ты мне никак не хочешь вставить. Ты мог людей насиловать, ведь это было пыткой, издевательством… Но заняться со мной нормальным сексом ты не мог, потому что именно это сделало бы тебя падшим. Любовь к человеку.

Хотя если так вспомнить, он никогда не говорил, что любит меня. Нашу близость он всегда называл игрой. Он не ревновал меня к другим, потому что это было бы всё равно, что ревновать к своему байку. Он всех кругом считал своими вещами, в прямом смысле этого слова. И меня в том числе. Просто ко мне он привязался чуть сильнее.

— Хочешь, чтобы я тебя трахнул?

— Нет, спасибо. Хватит с меня на сегодня твоих игр.

— А я бы с тобой сейчас с удовольствием поиграл, Габи.

На меня это не действовало. Почти.

— Я устал, — продолжил я глухо. — Каждый раз, когда я пытаюсь помочь тебе… когда хочу продемонстрировать свою верность, ты швыряешь мне её в лицо.

— Я тоже хотел тебе помочь. Сам подумай, в одиночку ты бы с Рэймсом не справился. Ты просто побоялся бы довести дело до конца. У тебя не хватило бы решимости причинить ему такую боль, какую он заслуживает. — Мэтр с улыбкой меня разглядывал. — Если ему крышу снесло от одного случайного поцелуя, представляешь, что с ним стало бы, если бы он распробовал тебя по-настоящему? Он бы с собой покончил от мысли, что ему никогда в жизни больше не обломится.

Я просто ушам не верил.

— Каким образом это соотносится в твоей голове со словом «решимость»? Чтобы доказать верность нужно совершить измену? Хочешь бесплатный совет? Сам начни колоться стабом, может, он тебе мозги на место поставит.

— Не будь таким грубияном, Габи. Выставляешь меня злодеем, хотя прекрасно знаешь, что я никогда не заставил бы тебя делать то, чего тебе не хочется. Или, по-твоему, я не видел, как ты сегодня на него пялился?

— Чушь! Мне плевать на него! Я его ненавижу!

Противоречие на лицо, конечно, безразличие с ненавистью никак не вяжутся, но у меня в голове был полный бардак.

— Тише-тише, пялься на здоровье. Ты почувствовал прекрасный вкус женской власти и, пока ты так молод и красив, ты должен насытиться ей сполна. А что может быть приятнее, чем ставить на колени таких зазнавшихся мудаков вроде Рэймса. Я не лицемер, я тебя отлично понимаю. Развлекайся, Габи. Если захочешь с ним поиграть — валяй, но без фанатизма.

Почему он не хотел удержать меня? Почему не пытался сделать только своим? Почему не запретил даже думать о Рэймсе?

— Не лицемер? Да ты самый последний лицемер из всех, кого я знаю. — Я говорил тихо, но достаточно зло, чтобы он не сомневался — это скандал. — Твердишь, что тебе плевать на мнение отца, а сам из кожи вон лезешь, чтобы показать себя перед ним в выигрышном свете. И как же этого добиться такому, как ты? Как тебе доказать, что ты ничуть не хуже Рэймса, которого он бы с большей охотой назвал своим сыном?

Жестоко. Но я ещё не успел отдышаться, как Бэлар мне эту жестокость вернул.

— Хорошо, ты прав, я лицемер. Но не последний из них. Это место только твоё, Габи. Ты без устали повторял, что ненавидишь Рэймса, хотя сам всю жизнь мечтал о его внимании и снисхождении.

— Бред!

— А когда я подал тебе его на блюдечке, ты состроил недовольный вид. Я просто оставляю выбор за тобой. Отомсти, Габи. Хочешь убить — убей. Хочешь трахнуть — трахни. Ни в чём себе не отказывай. Как думаешь, скольким людям я делал такие щедрые подарки? Это возвращаясь к разговору о нас с тобой и «просто поцелуях». Тебе этого мало? Скидывай шмотьё и ложись на кровать, покажу тебе, насколько сильно меня заботит мнение отца.

Я не двигался с места. Чего я хотел на самом деле? Упасть на пол и заканючить: "Почему ты не любишь меня? Почему не любишь меня так, как я тебя?"