Стаб

Это напомнило мне о приюте. Но в этот раз всё было намного хуже, потому что с собственным унижением я научился справляться отлично, но я не мог безучастно смотреть на то, как толпа выбирает объектом своей ненависти мэтра, а он даже не думает сопротивляться.

— Они тебя ни во что не ставят! Считают никчёмным слабаком! «Человеком в белом».

— Просто повторяют за моим отцом.

— Твой отец… — Я произнёс ругательство одними губами, уставившись в землю. — Это он во всём виноват. Он сделал тебя таким.

— Брось, Габи.

Я понимал, что прервал более интересную и важную беседу, но меня было не остановить.

— Ты покупал все эти книги по воспитанию не для меня! Там каждое слово о тебе! Девиантное поведение, проблемы взросления, поиск авторитета. Я прочитал их, ясно? Я всё понял.

— Неужели.

Я ткнул пальцем в сторону виллы.

— То, что они там говорят — полная чушь!

— Я тебе только что об этом сказал.

— Потому что ты ничуть не хуже их. Ты сильнее их всех, понимаешь? Я чувствую твоё присутствие! Я видел твой контроль! Ты умеешь делать это превосходно! Лучше их всех.

— Пытаешься утешить меня, Габи, мой герой.

Он хотел меня поцеловать. Я тоже это чувствовал, почти так же ясно, как его присутствие.

— Ты сильнее их всех, — повторил я убеждённо. — Потому что у тебя есть для этого все данные. Хейз вложил в тебя всё самое лучше, по замыслу ты должен превосходить даже его самого. Ты просто… просто не можешь быть слабым. И ты… ты же это понимаешь, в отличие от этих идиотов.

Рэймс что-то проворчал про язык, который нужно держать за зубами, но я ещё не договорил.

— С тобой всё в полном порядке. Ни твой отец, ни они не смеют смотреть на тебя свысока.

Хейз может и превосходный творец, но отец он никудышный. Он мог создать что угодно гениальное, но, как обращаться с этим, не имел ни малейшего понятия. Ему бы те книжки почитать.

— Я не знаю, как устроен ваш мозг… Ты можешь мне не верить, но приступы головной боли — это результат «тренировок», которые устраивал тебе твой папаша. Это всё потому, что он причинял тебе боль. Поэтому теперь ты чувствуешь её каждый раз, когда используешь контроль.

Я был уверен, что эти тренировки ему только навредили.

Контроль и присутствие не проявлялись у него так, как хотел Хейз, потому, что Бэлар был другим. Во всём.

— Ты просто светило науки, Габи. Я тебе даже учителей не буду нанимать, ты их всех итак переплюнешь. — Пусть я и выглядел в его глазах глупо, у мэтра улучшилось настроение. И он всё ещё безумно хотел меня поцеловать. — У тебя так много талантов. Учись, Рэймс.

Ему опять ставили в пример женщину, но на этот раз Рэймс вместо взгляда, полного ярости, спрятал улыбку.

— Я тебе докажу, — заявил я, и Многорукий присвистнул. — Ты можешь использовать контроль без боли. Даже больше скажу, я её тоже не почувствую.

— Хочешь, чтобы я на тебе опробовал что-то настолько опасное?

— Я не твой отец и не стану тебя заставлять. Я просто прошу.

— Готов пойти ради меня на такой эксперимент? Вот это жертвенность.

Я рассуждал вслух:

— Раз твоё присутствие не подавляет меня, то и контроль должен быть приятным. Готов поспорить, мне даже понравится. Давай, придумай что-нибудь, чего бы я сам в здравом уме никогда не сделал.

— Даже не знаю…

— Что-нибудь необычное. — Я горел энтузиазмом. Наконец-то я понял, чем могу быть полезен мэтру. — Может даже, несерьёзное, чтобы у тебя не появилось чувства, что от этого что-то зависит. Не напрягайся, а то снова начнётся мигрень.

— А если ты после этого умом тронешься? Начнёшь на голову чулки надевать и всё такое?

То есть ничего не изменится.

— Зато я докажу тебе, что был прав. Что ты сильнейший из энитов. Оно того стоит. — Я приблизился к нему на шаг. — Пожалуйста.

И он сдался.

Не только моим просьбам, сколько собственному любопытству и… желанию. Поэтому в следующую секунду я целовал его, одержимо и жадно. Тоска по нему сделала меня безумным, я никогда так на него не накидывался. И вряд ли когда-нибудь посмел бы. Если учесть что на нём был торжественный белый, а неподалёку гуляли сановники-политиканы?

Это был стопроцентный, чистый, абсолютный контроль. Такой приятный, что у меня кружилась голова. От поцелуя. От риска.

Нас могли увидеть. Да и делать что-то подобное на глазах у Рэймса казалось неправильным. Не знаю почему. Я не пытался разобраться в собственных чувствах в тот момент. Хотя когда я скользнул языком между его губ, я забеспокоился. Мне показалось странным, что я не почувствовал вкуса табака. Он же только что курил.

Открыв глаза, я отклонился… и попятился назад. Я поднял ладони, как если бы собрался сдаться в плен или объяснить, что я тут совершенно не при чём.

Рэймс… Я целовал Рэймса. И он теперь смотрел на меня так, словно хотел притянуть к себе, чтобы свернуть шею… или продолжить. Я был в ужасе. От себя даже больше, чем от его взгляда.

— Ну как тебе, Габи? — спросил мэтр. — Понравилось?

Глава 15