Средневековая Франция. С XI века до Черной смерти (1348)

Ребенок также получает свое место в средневековом обществе. Он воспринимается не как маленький взрослый, но как Божье создание, постепенно превращающееся в полноценного человека. Педагогические труды и другие источники той эпохи разделяют детство на три периода: от рождения до двух лет, когда ребенок еще не умеет разговаривать (французское слово enfant, означающее «ребенок», происходит от латинского infans – «немой»); от двух до семи лет, когда он учится говорить и ходить, но еще не способен совершать осознанные действия; и наконец от семи до двенадцати лет, когда он уже начинает отдавать себе отчет в своих действиях. Этому способствует обучение чтению (см. Глава VIII, От школы до университета). Девочки считаются половозрелыми в 12 лет, а мальчики – в 14. Это означает, что в этом возрасте они уже могут вступать в брак (см. Глава VI, Обряды, отмечающие переход в следующий возраст). По отношению к ребенку существуют два мнения: одно несет негативный оттенок, другое, напротив, придает периоду детства большее значение. Согласно первому, появившемуся под влиянием Блаженного Августина, на ребенке также лежит печать первородного греха, от которой он избавляется лишь после крещения (поэтому это таинство необходимо проводить как можно раньше), но и после этого он остается созданием, еще лишенным разума, которое отвлекает родителей, мешая им совершать добрые поступки. Согласно второму мнению, ребенок является чистым и невинным созданием, способным говорить правду и добиваться успехов там, где взрослые терпят неудачу. Именно по этой причине в 1212 г. происходит крестовый поход детей во главе со Стефаном Вандомским – юным пастушком, которому явился Христос. Этим также объясняется причисление к лику святых еще одного пастушка – Бенезе, которому во время солнечного затмения 1178 г. Бог поручает построить мост в Авиньоне. Культ младенца Иисуса, возникший в XII в. благодаря цистерцианцам, прекрасно укладывается в эту традицию, восхваляющую чистый «детский разум», которую впоследствии берут на вооружение и францисканцы. Благодаря археологическим раскопкам было найдено множество вещей той эпохи, предназначенных исключительно для детей: игрушки, специальная мебель, а также посуда, на которую часто нанесены буквы алфавита. Все это свидетельствует о том, что дети являются важной частью средневековой цивилизации.

Половая жизнь

Церковь и общество разрабатывают свод строгих правил, которым подчиняется половая жизнь людей эпохи Средневековья. В настоящее время мы можем судить о ней в основном по трудам отцов Церкви, которые сознательно отказываются от плотских удовольствий. Однако эта деликатная тема не раз поднимается в куртуазных романах и рисунках той эпохи. В поучительных новеллах фаблио разговор о половой жизни зачастую приобретает комическую или вовсе непристойную направленность, что затрудняет их современную интерпретацию, так как очевидно, что речь идет о чем-то воображаемом. Христианская нравственная доктрина наследует многие черты древнегреческой и древнеримской цивилизации в плане философии, медицины и отношения к человеку. Труд Авиценны «Канон врачебной науки» (Canon) становится основой средневековой медицинской теории о половой жизни и рождении детей. В частности, в нем утверждается, что мужское семя является наиболее чистым экстрактом крови – это «сама жизнь в жидком виде». При этом считается, что за его выработку отвечает головной мозг и шейный отдел позвоночника. Половой акт признается чрезвычайно полезным для организма – его благотворное влияние приравнивается к двум кровопусканиям. Также Авиценна пишет о том, что мужчина должен беречь свою семенную жидкость, так как частые половые акты сокращают жизнь, расслабляют организм и плохо влияют на мозг (см. Глава XI, Здоровье и медицина). Мужчина должен останавливать женщину, которая более подвержена сексуальному желанию, так как руководствуется инстинктом продолжения рода. По поводу оплодотворения существует два противоположных мнения: древнеримский медик Гален утверждает, что для него необходимо семя обоих родителей, тогда как Аристотель считает, что для рождения новой жизни нужна лишь мужская семенная жидкость.