Читаем Сразу после войны полностью

Сразу после войны

Чем ближе я подходил к центру, тем шире становилась улица. Появились прохожие. Чуть погодя долетели звуки вальса, которым заканчивались танцы в городском парке. Через несколько минут навстречу мне повалила толпа — слышались возбужденные голоса, смех. Заметив двух сокурсников, я укрылся в тени дома — не хотелось отвечать на вопросы, с которыми могли бы обратиться ко мне ребята. Потом я увидел Жилина с какой-то девушкой. Он отстал от людей, и я сразу решил — намеренно отстал. Опустив глаза, девушка мотала головой, а Жилин что-то говорил ей, прижимая руки к груди. «Не верь ему, не верь», — мысленно внушил я девушке и огорчился, когда она позволила Жилину увлечь себя в темный переулок.

Надо было возвращаться. Не успел я сделать и трех шагов, как из переулка послышался приглушенный вскрик. Подсознательно я ожидал этого, ринулся выручать девушку.

Увидев меня, Жилин ухмыльнулся, нагло спросил:

— Чего тебе?

— Убери руки! — потребовал я.

Жилин хохотнул.

— Убери! — рявкнул я.

— Когда вас кодла, — сказал Жилин, не отпуская от себя онемевшую от испуга девушку, — я тихеньким становлюсь. Короче, дуй отсюда, покуда цел.

Я снова потребовал отпустить девушку. Жилин отвел руку, и я ощутил такой сильный удар, что от боли даже присел. Услышал смешок и, ничего не видя перед собой, ударил наугад снизу вверх, сразу понял — в челюсть саданул. Через несколько мгновений увидел убегавшую девушку, харкнувшего кровавым сгустком Жилина. Грязно выругавшись, он поднял камень, но в это время послышалась пронзительная трель милицейского свистка…

— Что с ним? Грипп? — спросил я, услышав о болезни Варьки.

— Сердце, — ответил Гермес — Вчера в больницу положили.

Я вспомнил, как год назад Варька объяснил Волкову, почему не служил в армии. Мы тогда не поверили ему. Теперь я почувствовал что-то похожее на угрызение совести, даже подумал, что своим отношением к Варьке способствовал ухудшению его состояния. Пряча от Гермеса глаза, пробормотал:

— Что врачи-то говорят?

— У Нинки узнай. Она сегодня была в больнице.

Я начал искать Нинку. Проходя мимо Жилина, усмехнулся: на его лице был огромный синяк — даже глаз заплыл. Он что-то вякнул вслед. Я обернулся, с вызовом сказал:

— Заткнись! Не то еще схлопочешь.

На моем животе тоже был синяк, но Жилин даже не подозревал об этом. Я чувствовал себя победителем, хотя и понимал: если бы не милицейский свисток, мне пришлось бы лихо.

Нинку я нашел в читальне, где, уткнувшись носами в книги, студенты готовились к семинарам. Подойдя к ней, тихо спросил:

— Говорят, ты у Варьки была.

— Была.

— Что с ним?

— Сердце.

— А точнее?

— Врожденный порок. Врачи считают — оперировать надо.

— Это опасно?

— Очень.

Библиотекарша постучала карандашом по столу. Я пригласил Нинку пройтись.

По-прежнему припекало, но в воздухе уже ощущалась принесенная северным ветром прохлада. Деревья стали похожими на костры, в поднебесье, раскинув крылья, парили беркуты.

— Правда, что Самарин академический берет?

— Правда.

— Слышала, он с каким-то попом снюхался.

— От кого слышала-то?

— Жилин сказал.

— Морду ему набить надо.

— Уже постарались.

Я приосанился. Нинка удивленно воскликнула:

— Неужели ты?

— Я.

— Вон оно что… А я думала — он сильней тебя.

— Индюк тоже думал, — проворчал я: было неприятно, что Нинка считает Жилина сильней меня.

Она рассмеялась.

— Что не поделили-то?

— Сволочь он и трепач!

— Значит, соврал про Самарина?

Я подумал, что рано или поздно Нинка узнает правду, и рассказал ей все.

— Даже не верится, — пробормотала она, когда я кончил.

— Ему хочется самому во всем разобраться.

Нинка помотала головой. Ее волосы слегка растрепались, стали похожими на язычки огня.

— Обязательно скажу ему, чтоб не дурил!

— Все гораздо сложнее.

Нинка возразила, и я понял, что мы смотрим на душевное состояние Самарина разными глазами.

Вечером пришел Волков, пригласил нас в гости.

— Хорошо будет. Таська пирогов напечет.

— А свадьба когда? — спросил Гермес.

Волков сразу поскучнел.

— Это дело обмозговать надо.

Самарин усмехнулся.

— Долго же ты мозгуешь.

— Семь раз отмерь, один отрежь! — с вызовом сказал Волков.

Самарин снова усмехнулся.

— Придешь? — обратился к нему Волков.

— Постараюсь.

— Да или нет?

— Боюсь настроение вам испортить.

— А ты не бойся!

Я пообещал уговорить Самарина, спросил Волкова — пригласит ли он Нинку.

— Хотелось бы, — сказал Волков, — но Таська такой вой поднимет, что даже чертям тошно станет.

Гермес рассмеялся. Волков виновато хмыкнул, «Таська, видать, крепкий орешек», — с невольным уважением подумал я. Неожиданно вспомнил о свидании с Алией; сказал Волкову, что не смогу прийти.

— Обижусь! — предупредил он.

— Завтра свидание.

— Перенеси.

— Как?

— Сбегай к ней и скажи: так, мол, и так.

— Поумней что-нибудь придумай.

Волков поскреб подбородок.

— С ней приходи!

— А Таська?

— Соображай! Ведь Алия твоя девушка, а не моя.

Я подмигнул ему.

— Значит, она тебя только к Нинке ревнует?