Спуская псов войны

А вот огнеметы преподнесли сюрприз. С конструктивной точки зрения они оказались скорострельными пневматическими ружьями, стреляющими трехсантиметровыми тонкостенными шарами, наполненными специфичным химическим составом. Жидкость помимо собственно условно-горючего компонента содержала в себе миниатюрный разрывной пиропатрон и нанодетонаторы. Стрелок получал на выбор несколько режимов выстрела: возгорание заряда после попадания в цель и растекания по ней, возгорание в полете, в результате чего летящий шар превращался в сгусток плазмы, либо подрыв пиропатрона в нужный момент. В последнем случае огнеобразующая смесь распылялась в некотором объеме и только потом поджигалась, после чего возникал эффект объемного взрыва. В качестве меры безопасности стрелок имел возможность поджигать выпущенные снаряды дистанционно или вообще не поджигать. Особо Ваэрта отметил, что химический состав сам по себе не горит и вспыхивает только от детонаторов, запускающих реакцию.

– Самый безопасный огнемет, который я когда-либо видел, – одобрил наемник.

– Высокие технологии, коллега, высокие технологии, – кивнул Касс.

После их провели по большинству помещений и предоставили план всей колонии с размеченными постами, пропускными пунктами и заслонами, а также ближе познакомили с коорнами.

Эти носатые зеленые коротышки, которых Леонид еще при первой встрече прозвал гоблинами, составляли главную рабочую силу колонии: они работали в шахтах, убирали, готовили еду и прислуживали. Общее количество мощного шахтерского оборудования и техники оказалось подозрительно небольшим, и наемнику показалось очень странным то, что такая развитая раса, как балларанцы, до сих пор использует экономически невыгодный рабский труд, хотя, по идее, у них должны бы быть роботы.

Коорны, впрочем, несчастными не выглядели. Верный раб учится любить свои цепи, вспомнился Леониду афоризм. А Касс – сукин сын. То ли сссла не свойственна щепетильность, то ли рабство в космическом сообществе – не предосудительно. Высшие, видите ли, выискались, хоть одни, хоть другие…

– Уровень интеллекта коорнов крайне низок, – предупредил Ваэрта, – процентов двадцать в среднем, и их УРР, закрепленные у них на ухе в виде серьги, тоже очень дешевы. Так что, обращаясь к ним, используйте короткие, простые предложения. А лучше – обращайтесь к бригадирам, у них на руках белые повязки и больше рост. Они умнее и быстрее разъяснят остальным, что от них требуется.

– А ставить им на лоб тавро с указанием интеллекта вы не догадались? – съязвил Леонид, не удержавшись.

– Это же варварство, как можно! – искренне возмутился Ваэрта.

Наемник хотел было заметить, что настоящее варварство – это рабовладение, но ничего не ответил, мысленно записав себе одно очко: он говорил с невозмутимым лицом, и балларанец принял предложение за чистую монету. Высшая раса – а ума не палата.

После экскурсии и до вечера Касс и Леонид составляли список дежурств и расписывали рабочие места для бойцов, изучали протоколы безопасности и внутреннюю планировку колонии.

– А вот это что за помещение? – спросил Леонид у Ваэрты, ткнув пальцем в изображение на голографическом дисплее.

– Это лаборатория магистра. Вход только допущенному персоналу.

– А что он тут изучает?

Балларан указал пальцем на металлический кружок на своем виске:

– Вот это церебральный интерфейс, который позволяет мне напрямую подключать некоторые системы экзоскелета или другой боевой машины к своей нервной системе – наша относительно новая разработка. Если подключать так, например, УРР, то можно общаться с искином мысленно и намного быстрее, но в силу больших неудобств и проблем, связанных с вживлением импланта, а также доли риска, на это идут очень немногие, и только те, для кого возможности важнее неудобств. Проще говоря – только узкопрофильные солдаты вроде меня. И вот магистр взялся за разработку неинвазивного интерфейса, который не потребует хирургической операции.

– Но почему именно здесь? Уж не на коорнах ли он эксперименты ставит?

Ваэрта и Касс одновременно ухмыльнулись, и балларан сказал:

– Иногда лучше помолчать и сойти за варвара, чем заговорить и развеять все сомнения. Мы не ставим эксперименты на разумных существах. А лаборатория здесь, потому что Кодама здесь. Его лаборатория всегда с ним. Где бы и чем бы он ни занимался – ученый всегда остается ученым.