Спящие красавицы

«Забей, – посоветовала ей Джейнис Коутс. – Ты можешь делать все, что хочешь, потому что папы римского здесь нет и правила устанавливать некому, но лично я собираюсь делать все, что в моих силах. А что еще остается?» Ей тоже зааплодировали.

И тем не менее вопрос – что за дерьмо произошло? – всплывал снова и снова. Ответа на него не было.

На одно Собрание (где-то месяца через три после события, которое Джейнис Коутс нравилось называть Великим перемещением) пришла новая участница и тихонько уселась на пятидесятифунтовый мешок с удобрением в последних рядах. Она не поднимала головы во время активной дискуссии об их нынешней жизни и новостях о восхитительной находке на складе местного отделения Ю-пи-эс: девять коробок «Лунапэдс» – многоразовых гигиенических прокладок.

– Теперь при месячных не придется рвать футболки на куски и засовывать в трусы! – воскликнула Нелл Сигер. – Аллилуйя!

Ближе к концу Собрания разговор, как обычно, переключился на то, чего им не хватает. Эти обсуждения почти всегда вызывали слезы по сыновьям и мужьям, но большинство женщин говорило, что с их плеч свалилась немалая ноша. Жить стало легче.

– Так мы закончили, дамы? – спросила Бланш в тот день. – Или кто-то еще хочет что-то сказать, прежде чем мы вернемся к работе?

Поднялась маленькая рука с пальцами, перепачканными цветными мелками.

– Да, милая, – сказала Бланш. – Ты новенькая, да? И очень низенькая! Может, встанешь?

– Добро пожаловать! – хором произнесли остальные женщины, поворачиваясь.

Нана Джиэри встала. Отряхнула футболку, застиранную, с потрепанными рукавами, но по-прежнему любимую.

– Мама не знает, что я здесь, и я надеюсь, вы ей не скажете.

– Милая, у нас как в Вегасе, – ответила Дороти Харпер. – Что происходит в Женский час, не выходит за пределы Женского часа.

Раздался смех, но девочка в вылинявшей розовой футболке даже не улыбнулась.

– Я просто хочу сказать, что мне недостает моего папули. Я сходила в парикмахерскую Пирсона и нашла лосьон после бритья, которым он пользовался, «Драккар нуар», понюхала его и заплакала.

В супермаркете царила мертвая тишина, нарушаемая лишь тихими всхлипываниями. Позже выяснилось, что не только Нана заглядывала в парикмахерскую Пирсона, чтобы понюхать лосьоны после бритья.

– Наверное, это все, – сказала Нана. – Просто… мне его не хватает и хочется вновь его увидеть.

Ей зааплодировали.

Нана села и закрыла лицо руками.

4

Наше Место не было утопией. Хватало слез, ссор, и в первое лето случилось убийство с самоубийством, которое потрясло всех, прежде всего своей бессмысленностью. Мора Данбартон, еще одна заключенная женской тюрьмы Дулинга в прошлом мире, задушила Кейли Роулингс, а потом покончила с собой. На место трагедии Лайлу привела Коутс.

Мора висела в петле, закрепленной на ржавой перекладине качелей во дворе дома. Кейли нашли в комнате, которую они делили, мертвую в спальном мешке, с посеревшим лицом и кровоизлияниями в белках открытых глаз. Ее задушили и не меньше десяти раз ударили ножом. Мора оставила записку на куске старого конверта.

Этот мир другой, но я та же самая. Вам будет лучше без меня. Я убила Кейли без всякой на то причины. Она не раздражала меня и ничем не доставала. Я по-прежнему любила ее, как и в тюрьме. Я знала, что она приносила вам пользу. Просто ничего не смогла с собой поделать. У меня возникло желание убить ее, и я убила. Потом пожалела, что это сделала.

Мора

– И что ты думаешь? – спросила Лайла.

– Я думаю, это загадка, как и все остальное, – сказала Джейнис. – Я думаю, это ужасно, что когда у безумной суки возникло желание кого-то убить, она выбрала ту единственную в Нашем Месте, которая понимала, как соединять провода и к чему их подключать. А теперь я подержу ее ноги, пока ты будешь резать веревку. – Коутс подошла и без лишних церемоний обхватила короткие ноги Моры Данбартон. Посмотрела на Лайлу. – Кого ждем? Судя по запаху, она наложила в штаны. Самоубийство всегда дивно пахнет.

Они похоронили убийцу и ее невинную жертву около просевшего забора, окружающего тюрьму. Опять наступило лето, солнечное и жаркое, и клещи ползали по высоким травинкам. Коутс сказала несколько слов о вкладе Кейли в процветание их маленького сообщества и непонятном поступке Моры. Дети спели «О, благодать». От их звонких голосов Лайла заплакала.