Спасение царя Федора

Однако и влиятельный боярин из рода Годуновых – Семен Годунов добился назначения на это место своего зятя – князя А. А. Телятевского-Хрипуна, а Басманов был отдален от двора и назначен вторым воеводой царских войск, осаждавших занятые сторонником самозванца Лжедмитрия, донским атаманом Корелой, город Кромы. Между тем по понятиям местничества Басманов, отец которого при Иване Грозном занимал более высокий пост, чем дед Телятевского, видел в этом смертельную обиду своей чести. Обида подтолкнула Басманова к измене Годуновым. 7 мая 1605 года Басманов внезапно перешёл на сторону Лжедмитрия, тем самым открыв самозванцу путь на Москву.

Неласково встретил ходоков вышедший на крыльцо Троицкого собора патриарх Иов. Опираясь на патриарший посох, зыркнул на них из-под насупленных седых бровей суровым взглядом своих черных очей. И когда пали ему в ноги московские посланцы, патриарх сурово им попенял, что не были они верны законному государю Федору Борисовичу Годунову, поддавшись на лживые посулы самозванца, в то время как всем известно, что настоящий Дмитрий Иванович, сын царя Иоанна Грозного и его последней сожительницы Марьи Нагой, давно мертв и покоится в Угличе, в могиле под специально построенной часовней при дворцовом храме Преображения Господня. Поэтому все, что может посоветовать москвичам – молиться и каяться, ибо подняли руку на законного царя и тем самым согрешили перед всей русской землей, и ждут их за это невзгоды и страдания. Но не он (патриарх Иов) будет судить москвичей – а тот, кто свыше взирает на все дела земные и выносит свой суровый приговор. Он, Иов, может только молиться, чтобы приговор этот был не очень суров, ибо нового царя Русь обретет только тогда, когда будет искуплен этот тяжкий грех. В конце патриарх добавил, что уже знает, кто скрывался под именем убиенного царевича Дмитрия, но откроет это лишь тогда, когда москвичам наконец-то будет даровано прощение.

И как только ходоки, выслушавшие эти суровые речи, поднялись на ноги и, понурив головы, через ворота чинно покинули монастырь, их окружили бойцовые лилитки Серегина. Те крайне бесцеремонно выдернули из их рядов Андрея Телятьевского и Петра Басманова, и, замотав им локти веревкой, забрали с собой, а остальных отпустили восвояси. Сопротивляться никто не посмел, ибо у этих остроухих репутация сложилась вполне определенная, потому и не нашлось желающих связываться с «божьими ангелами». Тем более что и Телятьевскому и Басманову народом этот поход к патриарху был определен в качестве наказания, чтобы они лично выслушали от него за все, что натворили.

17 июля 1605 год Р.Х., день сорок второй, Вечер. Крым, Бахчисарай.

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, Великий князь Артанский.

Когда патриарх говорил об ужасных страданиях, ожидающих москвичей, он их только слегка пугал для того, чтобы народ лучше осознал, что натворил. Но в любом случае, ситуация, вызвавшая Смуту, была создана не московским людом, и не ему за нее было расплачиваться.

Один из виновных в Смуте в буквальном смысле слова уже оказался вывернут наизнанку, и глядеть на то, что осталось от Семена Годунова, без содрогания не могли даже видавшие виды дьяки разбойного приказа – Иван Голова и Степан Гусь, направленные ко мне патриархом. Крестился и плевался даже приданный к дьякам опытный заплечных дел мастер (палач) Данило Толстый. Последний даже спросил меня: «Кто его так, сердешного?», а я в ответ только потыкал пальцем в небо, на чем вопрос был исчерпан. В итоге никчемные останки небрезгливые рабочие лилитки извлекли из ямы и без всяких почестей и приметных знаков зарыли прямо в дворцовом саду. Оставшиеся от Семена допросные листы потом будут приобщены к делу.