Спасение царя Федора

Кстати, палача у патриарха я не заказывал, но дьяки не поверили, что мы сможем вести допрос без его помощи. Потом они сами все увидели и признались, что не ожидали, что будет все так просто. Мол, заходит в комнату тихий улыбчивый отрок, по странному совпадению тоже Димитрий, смотрит на подследственного строгим укоряющим взором и тот сам начинает говорить, захлебываясь словами, отвечая на вопросы чуть ли не раньше, чем дьяки успевают их задать. Правда, потом требуется позвать того же отрока, чтобы тот прекратил у допрашиваемого приступ откровенности. Иначе, когда бедолагу вернут в зиндан, он будет болтать сам с собой всю ночь, пугая соседей и разбрасывая направо и налево государственные тайны. Вроде не видно никакого колдовства, а жутко так, что волосы на голове встают дыбом, приподнимая шапку. И опять палач оказался в шоке. Никакой дыбы и кнута, а каков результат!

Другой виновный (я имею в виду Василия Шуйского) пока еще от нас прятался, но его активно разыскивали. Кстати, чем больше мы разбирались в нюансах этого дела, тем отчетливей проступали контуры длительного многоходового заговора, который должен был создать все условия для того, чтобы этот человек, обладающий лисьей хитростью и неумеренным честолюбием, смог сесть на царский престол. Для установления полной картины не хватало только провести тщательный и доскональный допрос самого Василия Шуйского, после чего дело можно было передавать в суд. Единственная проблема состояла в том, что судить его будет уже новый царь, Михаил Скопин-Шуйский, который скорее помилует своего родственника, чем создаст смертельные проблемы как себе лично, так и государству Российскому в целом. Поэтому выбор у судьи должен быть прост – либо изгнание за пределы Руси без права возвращения, либо смертная казнь на Лобном месте в присутствии огромного количества народу. Иначе никак. Я просто не соглашусь.

Третий виновный (точнее, виновные, потому что их целая группа) обитает в Польше, и разговор с ними будет особый. Это и король Сигизмунд, и его советники иезуиты, а также молоденькая стерва Марина Мнишек, решившая любой ценой стать самовластной королевой. Постель с самозванцем ее не пугала, потому что она была прекрасно осведомлена о его высоком боярском, хотя и не княжеском происхождении, как не пугала ее и необходимость идти к своей цели по трупам людей. Что делать с Маринкой, я знал – выкраду и передам бывшему Самозванцу в чем мать родила за минуту до его отъезда на ПМЖ на необитаемый остров.

А вот с прочими участниками этой истории с польской стороны (то есть с королем Сигизмундом и иезуитами), разговор будет менее лицеприятный. Пусть сперва вторгнутся в пределы России и огребут проблем по самое «не хочу» – как от моих воительниц, так и от мобилизовавшегося московского войска, которому как раз в этот момент требуется дать надлежащего государя, за которого не стыдно сражаться и не страшно умирать. Но тут, опять же, помогать русскому войску необходимо в строго дозированных объемах. Русские ратники сами должны почувствовать вкус настоящей победы, а потому мое воинство будет сражаться не вместо них, а вместе с ними. Единственное условие – кампания не может быть затяжной, потому что после польской войны им еще предстоит чистить южные степи от татарских и ногайских кочевий.

С этими кочевьями тоже вышло не все так гладко. Разгромив татар в самом Крыму и подавив их волю превосходящей вооруженной силой, я, как уже известно, начал операцию по их выселению с полуострова в Таврические степи в расчете на то, что их родственнички, недавно ушедшие в Валахию на помощь султану, вернутся к перешейку и подберут своих баб и ребятишек. Поэтому татарские беженцы, едва перейдя Перекоп, вставали лагерем прямо в виду крепостных стен, ожидая подхода с армии калги Тохтамыша, к которой уже были посланы гонцы; и было этих беженцев столько, что вся земля казалась покрытой палатками. Ну не поднялась у меня рука на массовое убийство женщин и детей, и в то же время не было ни сил, ни времени заниматься их позитивной реморализацией, а ни в одном из уже пройденных нами миров эти люди в своем исходном виде не были нужны. Тогда я решил просто оттеснить эту толпу в Буджак (то есть в степи между нижними течениями Днепра и Дуная, где уже жила их родня), чтобы они были в основном проблемой для Речи Посполитой, а не для Московского Царства.