Создатели искусственного гения. О бунтарях, которые наделили интеллектом Google, Facebook и весь мир

Он хорошо знает недостатки технологии, которую он сам помогал создавать последние четыре десятилетия. По его словам, разработчики компьютерного зрения теперь полагаются на глубокое обучение, но это решает только часть проблемы. Если нейронная сеть проанализирует тысячи фотографий кофейных чашек, она сможет научиться распознавать кофейную чашку. Но если на этих фотографиях кофейные чашки изображены только сбоку, она не сможет распознать кофейную чашку, перевернутую вверх дном. Нейросеть видит объекты только в двух измерениях, а не в трех. Хинтон объясняет, что это одна из многих проблем, которые он надеялся решить с помощью капсульных сетей.

Как и любая другая искусственная нейронная сеть, капсульная сеть – это математическая система, которая обучается на исходных данных. Но, по словам Хинтона, эта архитектура позволяет машине воспринимать вещи в объеме, как это делают люди, и благодаря этому она может узнать кофейную чашку под любым углом, если знает, как она выглядит с одного угла. Эту идею он впервые выдвинул в конце 1970-х годов и вот спустя десятилетия вернулся к ней, уже будучи сотрудником Google. В 2015 году он провел лето в DeepMind и как раз собирался над этим поработать, но у его жены Джеки тогда же диагностировали рак, и ему стало не до того. Вернувшись в Торонто, он занялся разработкой этой идеи вместе с Сарой Сабур, иранской исследовательницей, той самой, которой было отказано в американской визе, и к осени 2017 года они построили капсульную сеть, которая могла распознавать изображения с незнакомых углов с точностью, далеко превышающей способности обычной нейронной сети. Но применение капсульных сетей не ограничивается распознаванием изображений, говорит Хинтон. Они позволяют моделировать сеть нейронов мозга гораздо более сложным и эффективным образом и, по его мнению, могут ускорить развитие искусственного интеллекта в целом – в части компьютерного зрения, понимания естественного языка и так далее. С точки зрения Хинтона, эта новая технология приближается к кульминационной точке, напоминающей ту, которой нейронные сети достигли в декабре 2009 года, когда он столкнулся с Ли Дэном на горнолыжном курорте в Уистлере. «История повторяется, – говорит он. – Я так думаю».

* * *

27 марта 2019 года Ассоциация вычислительной техники, крупнейшее в мире сообщество специалистов в области информатики, объявила, что Хинтон, Лекун и Бенжио удостоены премии Тьюринга за 2018 год. Впервые присужденную в 1966 году, премию Тьюринга часто называют «Нобелевской премией по информатике». Она носит имя Алана Тьюринга, одного из первопроходцев компьютерной эры, и ее нынешний призовой фонд составляет 1 миллион долларов. Возродив исследования нейронных сетей в середине «нулевых» и внедрив их в самое сердце технологической индустрии, где они преобразили все существовавшие технологии, от распознавания изображений до машинного перевода и робототехники, эти ученые-ветераны разделили премию на троих, а лишний цент Лекун и Бенжио торжественно вручили Хинтону.

Хинтон отметил это событие редким твитом, в котором описывалось то, что он назвал «Х-фактором». «Когда я учился в Кингс-колледже Кембриджа⁶⁴⁰, Лесли Вэлиант, получивший премию Тьюринга в 2010 году, жил в соседней комнате на лестнице X[8], – написал он в своем твите. – И я только что узнал от него, что Тьюринг тоже жил на лестнице Х, когда преподавал в Кингсе, и, вероятно, именно там он написал свою статью 1936 года». Это была статья, которая помогла дать старт компьютерной эпохе⁶⁴¹.

Церемония награждения состоялась два месяца спустя в большом бальном зале отеля Palace в центре Сан-Франциско. Джефф Дин по такому случаю облачился в смокинг. Майк Шрепфер тоже. Официанты в белых фраках обслуживали более пятисот гостей, которые сидели за круглыми столами, накрытыми белыми скатертями, и, пока они угощались, шло вручение разных других наград более чем дюжине инженеров, программистов и исследователей из разных отраслей технологической индустрии и академической среды. Только Хинтону не сиделось. Из-за своей больной спины он не садился уже пятнадцать лет. «Эта проблема у меня стоит давно», – любит говорить он. Когда были вручены первые награды, он стоял в стороне, опустив взгляд на небольшую карточку, на которой он сделал краткие заметки для своего выступления. Какое-то время Лекун и Бенжио тоже постояли с ним у стены. Затем они сели с остальными, пока Хинтон продолжал стоять и читать свою карточку.