Создатель

– Да. Он твердил, чтобы я вглядывался в знамена, в границы, в разные цвета разных стран на карте, в мундиры, в церкви, ведь все это исчезнет, когда планета станет единой, и останется только муниципальное, или полисное управление, или вовсе никакого, если люди станут достаточно цивилизованными. Он верил, что такая утопия ожидает нас; пока что не наблюдается ни единого признака, но, может быть, со временем он окажется прав. А между тем страны тяготеют к разрастанию. Возможно, когда весь мир станет Россией, или Китаем, или Соединенными Штатами, будут не нужны паспорта. Сейчас изрядно досаждает бюрократия. Сегодня утром мне пришлось подписывать бумаги для министерства в шести экземплярах. Все для того, чтобы обеспечить работой огромное количество государственных служащих, которых они завели. В этой стране скоро будут одни только государственные служащие, начиная с армии. Подметальщик улиц – государственный служащий, президент – государственный служащий. Все – государственные служащие.

– Директор Национальной библиотеки – тоже государственный служащий.

– Я тоже государственный служащий, разумеется.

– Что в данный момент вас больше всего интересует в жизни, в мире?

– Мой интерес в том, чтобы обрести безмятежность, каковой я сейчас не обладаю. И в данный момент меня интересует судьба родины, это очень важно. Еще меня беспокоит здоровье матери. Кроме того, даже в семьдесят три года человек живет с надеждой встретить кого-то еще, даже в таком возрасте, когда знаешь, что эта надежда смешна и несбыточна. Что же до известности или безызвестности, такие вещи меня мало интересовали: они настолько сходны между собой! Хотя я понимаю (у меня есть друзья-писатели, откровенные и безнадежные неудачники), понимаю, что они себя чувствуют из-за этого несчастными. Еще Шопенгауэр говорил: то, что мы имеем, может не сделать нас счастливыми, но то, чего нам недостает, определенно делает нас несчастными. В случае здоровья, например, или каких-то органов тела: мы их чувствуем, когда они болят. То же самое – богатство: богачи себя чувствуют от природы счастливыми и могут даже думать, будто деньги для них не важны, однако, если денег не хватает, замечают всю их великую ценность. Как однажды пошутил Маседонио Фернандес[176]: «Удивительно! Меня никогда не интересовало дыхание, но когда на пляже в Капурро[177], в Монтевидео, меня накрыла волна, я вдруг очень и очень им заинтересовался. И этот интерес пропал, что еще более удивительно, стоило мне выбраться на берег». Заинтересовался дыханием, как никогда раньше! Также и Бернард Шоу сказал, что любой человек, у кого болят зубы, впадает в заблуждение, думая, что все те, у кого зубы не болят, счастливы. Быть нелюбимым, быть больным – другая форма зубной боли.

– Очевидно. А что насчет премий, которые вы получали?

– Одна из них доставила мне много радости: Вторая муниципальная премия за произведение в прозе, которую мне присудили в тысяча девятьсот двадцать восьмом или двадцать девятом году. Она меня порадовала гораздо больше, чем последующие, поскольку была первой. И потом, три тысячи песо по тем временам составляли приличную сумму!

– Вы накупили книг?

– Триста песо потратил на довольно старое издание Британской энциклопедии, которое до сих пор храню; это издание, одиннадцатое, далеко превосходит все современные. Все потому, что раньше энциклопедию делали в Оксфордском университете, а теперь ее делают уж не знаю в каком североамериканском издательстве, где интересуются самыми печальными вещами на свете, статистикой, например. Книга переполнена датами и цифрами. Зато в старом издании имеются статьи Маколея, Де Квинси, Суинберна[178], и это, по сути, подлинные эссе. Теперь статьи состоят из аббревиатур: родился тогда-то, крестик и дата смерти. Опубликовал такие-то книги, даты в скобках. Характеристика в трех строках, и дело с концом; это – не статья о писателе, это скорее похоже на перепись населения или телефонный справочник, чем на литературный труд.

– Вернемся к теме почестей: всякий раз, когда вас называют почетным доктором какого-то университета, вам это нравится, это волнует вас.

– Да, что удивительно. Мне очень неловко накануне, очень неловко…

– …за три минуты до…

– … за три минуты до; мне очень неловко, когда я произношу речь, и когда все это происходит, я чувствую какое-то непонятное волнение и говорю себе, что это ребячество. Удивительно, что все это чувствует взрослый человек, но на короткий миг это ему приносит удовлетворение… Признание, чествование…

– Какие писатели вас продолжают сильно интересовать?