Совершенный изьян

Пётр отключил потолочную лампу. Он доковылял до ванной, вытряс в рот последние капли из пузырька и несколько минут стоял, опираясь о раковину, глядя на своё тёмное отражение в старом зеркале, которое расслаивалось по краям. Он не мог себя узнать — как та девушка, чей кристалл он присвоил себе, — как будто за минувшую ночь необратимо изменился — волосы поредели, на лбу прорезались новые морщины, глаза стали пустыми и блеклыми, как у людей, ушедших в шард.

Вода шла только холодная. Пётр намочил краешек полотенца и принялся тереть лицо, стараясь смыть сальный пот и неприятные воспоминания. Но кошмар не отпускал. Пётр помнил всё в точности, каждую малейшую деталь — её слова, мёртвый взгляд, пузырьки крови на губах.

Пётр бросил полотенце в раковину — на секунду ему почудилось, что его край запачкан кровью. Он проковылял на кухню. На перекошенном под тяжестью лет столике стоял гранёный стакан с остывшей водой. В стакане лежал треснувший кристалл. Пётр запустил в стакан пальцы — ледяная вода обжигала, как кипяток, — нащупал кристалл, вытащил, и кристалл тут же ожил, заискрился на свету. Пётр изо всех сил сдавил его, уже представляя, как тот лопнет в его руке, но кристалл выскользнул и брякнулся на пол.

Пётр выругался и сел на колени.

Кристалл куда-то запропастился. Пётр ползал по пыльному полу, заглядывал под стул, под стол, пока не заметил маленький, влажно блестящий камень, застрявший под остывшим радиатором. Он схватил кристалл, поднялся и открыл дверцу микроволновки.

Режим гриля. Двадцать секунд.

Пётр захлопнул дверцу и с силой надавил на экранную кнопку с надписью «Начать приготовление». Камера за дверцей медленно налилась светом, послышалось тихое монотонное гудение. Пётр стоял, тупо уставившись на микроволновку. Раздался треск, как от влажных веток, попавших в костёр. Внутри микроволновки что-то вспыхнуло, и Пётр, машинально прикрыв ладонью лицо, отшатнулся. Потянуло едкой химической гарью, но микроволновка продолжала методично гудеть, отсчитывая запрограммированные секунды. Из-за дверцы посыпались искры.

3.6

Встречный ветер сдирал кожу с лица. Пётр шёл, опустив голову, с трудом преодолевая сопротивление едва успевшего прогрузиться после сна пространства. Молния на куртке порвалась, и та постоянно норовила распахнуться. Ветер разогнал облака, но после долгих недель сумрака солнечный свет резал глаза. Казалось, можно ослепнуть, если долго смотреть на небо.

В кабаке, где Пётр когда-то пил вместе с Виком пиво, оказались занятыми только два столика. Внутри было, как в парной. Вентиляцию наверняка отрубили, и прелый, разогретый огромными напольными отопителями воздух отдавал по́том и кислотой. Пётр снял шапку и взял у стойки пару истошно-зелёных банок «Хунхеву». Он встал подальше от похожих на прожекторы отопителей, чтобы те не били в глаза, но с улицы всё равно сквозило ядовитой желтизной. Можно было подумать, кто-то подкрутил цветовую гамму, как в шарде — включил раздражающую цветокоррекцию, от которой болят глаза.

— Может, хоть снег, блядь, растает наконец? — послышался чей-то голос.

Пётр не обернулся. Он вытащил пинг, встряхнул в руке. Экран медленно налился голубым светом, как люминофорные палки из фильмов по минбану. Пётр отключил голографический режим и отыскал в контактах Катю.

Никаких сообщений.

Разговор в реальном времени.

Пинг протестующе пискнул, но набрал сетевой номер. Пётр прижал устройство к уху. Катя не отвечала. Пётр открыл список сообщений, которые посылал ей через шард — все были прочитаны, все остались без ответа, — и набрал новое.

— Эй, слышь? Может, ваще тепло будет теперь?

«С тобой всё в порядке?» — написал Пётр. — «Ответь мне, нам нужно поговорить».

Он открыл первую банку «Хунхеву» — пена, как при химической реакции, тут же вывалилась через треугольную прорезь — и осторожно пригубил. Пиво было водянистым и отдавало тиной. Как всегда.

Чат показал, что сообщение прочитано. Но Катя не отвечала. Пётр выругался.

— Что, приятель, херовый день? — снова раздался чей-то голос.

На Петра смотрел невысокий мужчина с красным разморённым лицом. Он щурился так, будто через силу держал глаза открытыми.

— Как у всех.

— Это точно! — радостно закивал мужчина, хотя радоваться было нечему.

Он качнул пластиковым стаканчиком, как бы предлагая тост. Пётр отхлебнул пива из банки.

— Не хочешь, кстати, присоединиться? Сегодня отличная эта, как её, хунь-мань…

— Нет, — сказал Пётр.

Он снова открыл карточку Кати в списке контактов, но звонить не стал. Если она не отвечает на сообщения, то на звонок не ответит точно.

— Или ты по пиву сегодня? — не успокаивался мужчина.

— По пиву, — подтвердил Пётр и для убедительности сделал ещё глоток.

Пиво неожиданно показалось ему пронзительно горьким, и он невольно поморщился.

— «Хуйневу» эта — моча! — авторитетно заявил мужчина с красным лицом и отвернулся.

Пинг завибрировал — пришло новое сообщение. Пётр занёс палец над экраном, но посомневался с секунду, словно не был уверен, хочет ли в действительности читать ответ.

«Занята, чего хотел?»