Совершенный изьян

Он снова облокотился о парапет и понуро уставился вниз, на тонущую в темноте проезжую часть, едва расцвеченную потускневшими к ночи огнями. Он щурился и хмурился, как будто не мог узнать собственную улицу.

— Мрачновато, — сказал Пётр, выдыхая дым. — Давно я не был в центре, конечно, но…

— Что «но»? Ожидали что-то другое?

— Я думал, ночами тут побольше света.

— Так бывает. Видимо, опять подстанции работают, так сказать, на убой. Батарейки на день заряжают, а то вдруг не хватит. Даже фонари приглушили. Считают, видимо, что никому не нужен свет в такой час.

Вдалеке, в перешейках между вытянутыми, как надгробные плиты, домами темнота собиралась чёрными кляксами, и раскинувшаяся внизу улица выглядела неживой, точно декорация, залитая краской.

— Везде одна и та же херня, — сказал Пётр.

— На самом деле, — медленно проговорил Митя, — на самом деле я был очень шокирован, когда узнал. Такие вещи — они всегда происходят с кем-то другим. Ведь правда?

— Вы о Лизе?

Митя вздохнул.

— Блестящая девушка. Блестящая. Как такое вообще могло произойти? И какого чёрта её туда понесло? Такая холодная осень! И за кольцо! Глупый ребёнок!

Он прикрыл ладонью лицо.

— Всё-таки здесь что-то не сходится. — Митя глядел на затянутую темнотой улицу сквозь растопыренные пальцы. — Она же никогда не любила эти рейды. Дебильные рейды! Дебильное развлечение! Для малолетних дебилов! Но она…

Митя прервался на секунду и жадно присосался к забытой сигарете. Ветер сбил с её кончика пепел, и тот осел у него в волосах.

— Здесь какая-то, — он ещё раз затянулся, — загадка.

— Я много лет в угрозе проработал, — сказал Пётр. — Честно говоря, никаких загадок обычно нет. Преступление — штука банальная.

— Но ведь не всегда! — рьяно запротестовал Митя. — На сотню всякой, понимаете, бытовухи случается и нечто, как говорится, из ряда вон выходящее! Вы вот мне скажите, — он повернулся к Петру, — какого чёрта её вообще туда понесло?

— Я не знаю.

— Плохо! — Митя качнул головой и стряхнул пепел себе на ботинки. — Плохо!

Пётр уже докурил сигарету и стоял, переминаясь с ноги на ногу. Холод, который Митя не чувствовал, пробирал до костей.

— Вы говорили, — начал Пётр, — Лиза сбежала из дома, потому что родители были против шунта?

— Да, да, всё так. Консерваторы — или как их сейчас называют? По мне — так просто идиоты.

Пётр полез за новой сигаретой.

— И когда вы с ней познакомились, шунта у неё не было?

— Нет. То есть, шунт уже был. Я ведь говорил, она, — Митя причмокнул языком, — была при деньгах. Откуда деньги — я, признаться…

— Да, помню. Значит шунт она поставила себе сама?

— А кто бы ей его поставил? — Митя уставился на Петра. — Я вас как-то не очень понимаю.

— Всё вы понимаете.

— Вы извините, — Митя уронил бычок себе под ноги, — я, наверное, немного перебрал сегодня. Да и замотался сильно, слишком долгий день. Мысли немного путаются. Деньги у неё были. Возможно, от родителей. Она же из обеспеченной семьи. А пото́м она нашла работу, довольно хорошую работу. Как там это у них называется, у молодёжи, работа эта…

— Анонимный потребитель?

— Да, да! Именно так. Я просто… — Митя потёр лоб. — Вы знаете, очень большая нагрузка последние дни, работаю без выходных, лишь изредка вечерок-другой получается освободить. Это изматывает. Вы докурили?

Пётр покрутил в руках сигарету и сунул её обратно в пачку.

— Докурил.

— Тогда пойдёмте, а то здесь, — Митя картинно ссутулил плечи, — холодновато становится.

Они вернулись в коридор. Митя встал рядом с дверью на балкон и упёрся в стену плечом.

— Как-то сигарета в голову ударила! — Он глупо улыбнулся. — Не стоило, наверное, курить.

— За шунт вы заплатили? — резко спросил Пётр.

— Нет! — Митя испуганно вылупился на Петра. — Вы чего? Я не настолько богат, чтобы вот так вот, кому попало… То есть, не в этом смысле…

— Даже для такой блестящей девушки?

— Шунт у неё был! Я не слишком интересовался деталями. Да и сама она, признаться, тоже не очень любила… вы понимаете.

Митя стоял, привалившись к стене.

— Вы бы, кстати, это у Катерины спросили, — сказал он. — Она наверняка больше знает. Они же подругами были, жили вместе.

Митя наконец отлепился от стены и, уставившись в конец коридора, молча прошествовал мимо Петра, как будто внезапно забыл, что пришёл не один.

— Стойте! — крикнул Пётр.

Митя остановился, но не обернулся.

— Чего спросить у Катерины? Она ведь скажет ровно то, что вы хотите. На допрос мне её, что ли, вызывать?

— На допрос людей вызывать — это уже, боюсь, не по вашей части, — заявил Митя и зашагал к лифтам. — Как бы сами…

Пётр догнал его и схватил за плечо.

— Я, может, и работаю сейчас в эска, но не думайте, что у меня знакомых не осталось!

— Ни о чём я не думаю! — Митя попытался сбросить руку Петра. — Что с вами такое вообще? Я хочу помочь!

Пётр с силой отпихнул Митю к стене, и тот испуганно охнул, тут же перестав сопротивляться.

— Эта херня у Кати в голове — тоже ваша работа?