Совершенный изьян

— Сложно сказать, но, предположим, человек теряет сознание, не выходя из шарда. В теории это может вызвать куда более серьёзные последствия, чем простое сотрясение мозга.

— Например?

— Разные могут быть последствия, как смертельные, так и просто необратимые. Увы, я не врач. Это я к тому, что если мы не рассматриваем версию предумышленного убийства — а тут уж, простите, мне вообще, так сказать, ничего толкового в голову не приходит, — то даже несмертельная травма в дыре могла в итоге оказаться фатальной.

Митя налил ви́ски себе и Петру.

— Эй, и мне тоже! — Катя допила залпом коктейль.

— Хорошо, — заговорил Митя отеческим тоном, — только осторожнее! Помнишь, что в прошлый раз было?

— Так то же была «Шоковая терапия»! А это что? Газировка для малышей?

— Это, — Митя нравоучительно поднял указательный палец, — односолодовый ви́ски, выдержанный двенадцать лет в дубовых бочках из-под…

— Ой, прекрати! — Катя нацедила в стакан выдохшуюся шипучку. — Двенадцать лет в бочках! Что за ерунда!

— Молодёжь! — вздохнул Митя.

Обошлись без тоста.

— Отличный ви́ски, — сказал Пётр.

— Значит, теперь вы занимаетесь расследованием? Неофициально, конечно, ведь официально эска сейчас расследований никаких не ведёт.

— Вы всё верно понимаете.

— Опыт у вас, бесспорно, отличный. И я, конечно же, постараюсь помочь. Хотя, признаться, пока не очень понимаю, как.

Пётр кивнул. Катя прихлёбывала коктейль и кривлялась так, словно её насильно отпаивали тошнотворной отравой. Митя постукивал пальцами по стеклянной столешнице.

— А как вы с Лизой познакомились? — спросил Пётр.

— В «Радуге», я же говорила, — буркнула Катя.

— Хотите сверить показания? — улыбнулся Митя. — Катерина всё правильно говорит, в «Радуге». Случайно на самом деле. — Митя прищурил под блестящими стёклами глаза, делая вид, что пытается о чём-то вспомнить. — Кажется, мы у были бара, да? Просто разговорились. Как выяснилось, даже юные девушки очень интересуются новыми технологиями.

— Как вас туда занесло? Для кого-то вроде вас — не самый приятный райончик.

— Для кого-то вроде меня — это для кого? Я обычный работяга, живу на съёмной квартире. И мне тоже иногда хочется куда-нибудь выйти.

Митя вдруг закашлялся. Глаза у него осоловело поблёскивали.

— А чего, — спросил Пётр, — в центре нет своих баров и ресторанов?

Митя покачал головой.

— Я как на допросе. Мне нравится тот район, я раньше жил там неподалёку. Да и заведения в третьем, — Митя пощёлкал пальцами, — более естественные, что ли. Нет всей этой нарочитой напыщенности, если вы понимаете.

— Не уверен. Давненько я уже не видел нарочитой напыщенности.

— Вообще забавно, — Митя вытряс себе в рот последние капли ви́ски и воровато покосился на бутылку, — вы ведь точно так же с Катей познакомились. И, к слову, эска не занимается никакими расследованиями, то есть это исключительно ваша частная инициатива. Позвольте спросить, почему?

— Частная инициатива, пусть так. — Пётр пожал плечами. — А вам не хочется узнать, чего на самом деле произошло?

— Туше́! Конечно же, хочется! Не уверен, правда, что от меня действительно будет польза, но, — Митя всё же не выдержал и, уже никому не предлагая, плеснул себе ви́ски, — кто знает, кто знает.

— Кто знает… — повторил Пётр.

Он взял со стола конфету. Коричневая глазурь таяла, оставляя жирные пятна на пальцах.

— Кстати, — спросил Пётр, — вы ведь знали, что Лиза сбежала из дома?

— Она говорила, — сказала Катя.

— Знал. Она мне призналась в итоге. Между прочим, — Митя повернулся к Петру, — очень вкусные конфеты. Это ненастоящий шоколад, но на вкус не отличишь.

— И как вы к этому относились?

Конфета вязла на зубах.

— Как относился? Да никак, так сказать, не относился. Девушка взрослая, может сама решать. Плохо, конечно, что она ни о чём не сказала родителям, но там, как я понял, были серьёзные проблемы.

— Они бы её силком домой приволокли! — выпалила Катя.

— Скорее всего, так и есть.

— В текущей ситуации уходить на улицу — это… — начал Пётр.

— У неё были деньги! Причём немало. Я не особенно интересовался, скажем так, источниками. Впрочем, всё, скорее всего, банально — родители. Денег, кстати, было настолько немало, что хватило даже на установку, сами понимаете, чего.

Митя улыбнулся и коснулся наморщенного лба.

— Шунт?

— Именно! Вообще Лиза была девушкой неглупой. Сразу попыталась на работу устроиться. А о причинах её, так сказать, бегства из дома вы, я полагаю, и сами прекрасно знаете.

— Расскажите.

— Снова сверяете показания? Что ж. Родители у Лизы — люди довольно обеспеченные. У них какой-то бизнес, детали не помню, но бизнес, скажем так, не слишком масштабируемый.

— В смысле?

— В смысле перебраться отсюда куда-нибудь южнее можно только, оставшись без штанов. — Лицо Мити перекосила кривая ухмылка. — Но суть не в этом. Они ещё и несколько старомодные, если вы меня понимаете. Причём старомодные в весьма радикальном ключе. А ей, молодой и умной девушке, конечно же, хотелось открыть для себя что-то большее, чем…

Митя кивнул в сторону окна. На город спускалась ночь.

— Значит, причина — шунт? Они были против?