Социальный эксперимент

— Фон гормональный посмотрим хоть утром, — задумчиво ответил Денис, крутя колбасу на пальце, — только я не знаю, куда он должен изменяться… А, по Келькиному сравним. Она у нас будет контрольная группа, а ты — экспериментальная.

Все захихикали, будто невесть что смешное услышали, но что было дальше — Вовка не услышал, потому что вдруг оказалось утро.

Он лежал все в том же спальнике на чем-то мягком внутри домика.

Дверь была распахнута, снаружи разговаривали. В комнату вошла Ширли.

— Вставай, кум.

Она выдернула верхний клапан стоявшего у стены рюкзака и вытащила из него упаковку каких-то кассет. Хмыкнула и запихнула назад. На пороге появился Теренс.

— Вы сейчас на Двадцать третью?

— Ага, — буркнула Ширли, роясь в рюкзаке, — надо Хуна с Баськой сменить. Они там с самой выброски торчат.

— Мы туда сами собирались, — буркнул Теренс, — второй день рация молчит. Ладно, раз ты туда все равно собралась, мы все дружненько пойдем дельту снимать. Вам бы тоже с нами идти по хорошему, дельта мрак какая сложная… А, ладно. Я говорил Ритке, что у них аккумуляторы уже все сроки передержаны, менять пора — так даже запасных не взяла.

— У них там целая упаковка аккумуляторов для рации, — медленно сказала Ширли и повернулась к Теренсу, — когда последняя связь была?

— Позавчера, — пожал плечами тот, — по идее, уже подсудно. Ты их там взгрей, нельзя же так.

Ширли оторвалась от рюкзака и внимательно посмотрела на Володьку. Он поежился, потом вскочил и стал суетливо искать ботинки. Взгляд Ширли, странно тревожный, не отпускал. Наконец она вздохнула и отвернулась, бурча чуть слышно «а, все одним воздухом дышим…»

К двадцать третьей базе они подошли очень медленно. Ширли долго разглядывала поляну с несколькими домиками из кустов, даже достала бинокль. Володька не видел, что она там высматривает, но с каждой минутой Ширли становилась все мрачнее. Наконец она сняла с шеи и одела на Володьку небольшую флэш-подвеску.

— Если что, нажмешь на вот эту кнопку. Это метка пути, будет тебе обратную дорогу показывать. К лагерю не сворачивай, бестолку, они все в дельту ушли. Будешь идти строго по метке, ясно?.. За мной пока не иди, жди в расстоянии голоса.

Володька похолодел. Что значит «если что»? … Но Ширли уже скинула рюкзак и пошла сквозь кусты к ближайшему домику.

***

Он бежал, спотыкался, падал, потом снова бежал, потом брел, с хлюпаньем втягивая воздух в горло, потом снова бежал, насильно сгибая ноги. Потом снова брел. Как наступила ночь, он не запомнил. Метка пути прыгала перед глазами. Когда стало светло, а метка потускнела и пропала, он упал прямо на просеке. Кажется, он проспал несколько часов. Ноги были ватные. Он пополз, потом побрел, потом побежал. Казалось, его просто несет. Иногда роняло — когда бесчувственные ноги запинались. Увидев людей — троих лесорубов, он даже не сразу понял, что к чему, и продолжал бежать прямо на них, когда в голове взорвался крик Ширли «К ЛЮДЯМ НЕ ПОДХОДИ БЛИЗКО»! Мужики уставились на него с недоумением.

Володька упал на четвереньки и хриплым фальцетом заверещал:

— Один-два! Робя, один-два! Позывной семнадцать-девяносто три- тэ… Один-два… не подходи!!!

— Ебана капалка! — ахнул старший из лесорубов, пока два других еще хмурили лбы, — а ну, геть отсюда, мужики, один-два, не слышите?!

— Да гонит, поди?

— За телефоном, бегом! Ты что, не видишь — он в разведчицкой робе?

Телефон принесли. Старший отправил товарищей в лагерь, от греха подальше, а сам заорал в трубку, по ходу переспрашивая у Володьки позывные.

Володька, пересказав дядьке позывной и координаты, лег было на землю, но тут его начало рвать — слизью и желто-зелеными горькими сгустками. Дядька с опаской отошел подальше и непроизвольно прикрыл рот ладонью.

Вскоре прилетел вертолет.

Мужик в полном защитном костюме вертел Володьку, как тряпку, и брал пробу за пробой. Худенький ассистент (может, женщина) засовывал пробы в анализатор и приглушенно выплевывал из-под респиратора цифры.

— По мне, так просто зверское переутомление. Какие координаты, говоришь? Пацан, какого числа ты оттуда вышел?

— Десятого, в одиннадцать — десять, — заученно прохрипел Володька.

— Семьдесят километров? Вчера? Понятно. Отлеживайся.

Он вкатил Володьке пару ампул, и вытащил свою рацию.

— Второй, долетел? Похоже, серьезно. Сразу не садись, покружи сверху. Да нет, вроде чистый. Только не врет, стервец, однозначно. Осторожно там. А? Нет. До связи.

Володьку уложили на чистые носилки и внесли в палатку. В отдалении матерились лесорубы, которым карантинщик пояснял понятие контактных второго разряда. Худой карантинщик (оказавшийся все же мужчиной) орал в рацию цифры. Внезапно все стихло.

— Что? — переспросил карантинщик. Рация добулькала и замолчала тоже. И тогда в полной тишине раздались рыдания старшего лесоруба.

— Господи! Господи!!! Дочечка, дочечка как же! Она ж дома одна, она у меня не интернатская!!

После этого Володька ничего уже не помнил.