Сороковник. Книга 4

Шторы балдахина плавно опадают. Тьма пахнет морем и южной ночью, влажной от дождя листвой и нагретой за день ягодой.

"Только ты и я. Я и ты".

…Потом он осторожно перебирает мои пальцы, целуя каждый.

"Знаешь, что я чувствую? Что вернулся домой только сейчас. Я стал какой-то… цельный: с тобой, с детьми. Я стал, наконец, собой".

Глава 8

— С добрым утром, солнца мои! Ничего, что я так запросто? Я стучал, между прочим, и неоднократно!

Бодрый жизнерадостный голос Николаса заставляет меня вскочить, а потом немедленно спрятаться под одеяло, несмотря на плотные портьеры, отделяющие супружескую кровать от внешнего мира. Мага, усмехнувшись, перегибается через меня, словно случайно вжав в кровать, и выуживает с противоположного края скомканную ночную рубашку. Встряхнув, дабы расправить, суёт мне.

— Не смущай мою супругу, — говорит громко и нарочито строго. — Она не одета.

— Догадываюсь… — Сдавленный смешок. — Главное — попридержи подушки, брат, очень уж она любит ими разбрасываться. Да ты не дёргайся, родственница, я скоро уйду, только кое-что проверю.

Судя по отдалённости голоса, он и впрямь не рядом, а где-то… у противоположной стены? Приведя себя в относительный порядок, но приличия ради всё же цепляясь за одеяло, выглядываю из-за полога и невольно прищуриваюсь от яркого света. Шумно вздохнув, суженый делает быстрый жест — и тяжёлый сиреневый бархат подбирается сам собой, подхватываясь пышными бантами в крупные складки

— Охота тебе с самого утра… — Осёкшись, мой супруг кидает взгляд на окна, в которые солнце так и прёт. Переводит взгляд на брата, который, присев на корточки, сосредоточенно высматривает что-то невидимое вдоль плинтусов. — Вы что, перетянули сюда защиту?

— То-то и оно, — рассеянно бормочет Николас. — Она, видишь ли, была тобой поставлена только по внутреннему периметру, никто ж не знал о скрытых комнатах. Вот мы с отцом её немножко подтянули, совсем немножко…

— С отцом? — Мага хмурится.

— Ну да. Но главным образом — с Дорогушей, он её растягивал по новому контуру, а мы прокачивали. И не только мы.

— Так. Подожди…

Супружник собирается было вскочить, но, замешкавшись, кидает на меня вроде бы смущённый взгляд и сперва натягивает под одеялом штаны. Подозреваю, не будь жены рядом, он бы плевал на такие условности, но… Фыркнув, провожаю взглядом его обнажённую спину. Мальчики друг перед другом могут хоть голышом бегать, а я вот — стесняюсь даже в рубашке, хотя, казалось бы, скрывает она куда больше, чем лёгкие домашние бриджи. Ох уж, мне эти правила приличия…

— Кстати, отца впечатлила твоя защита, — словно небрежно замечает Николас. Держу пари, трёх-четырёх вкраплений он точно не разгадал, это я по его лицу понял. В мысли-то к нему не пробьёшься, ты же знаешь; но вот то, что был он порядком раздосадован и удивлён… я бы сказал — приятно удивлён…

На вспыхнувших скулах Маги обозначаются желваки.

— Вот как?

— Точно. Поразил его в самую пятку, уж поверь.

Братья медленно проходят вдоль стены, сканируя, как я теперь понимаю, невидимый глазу барьер из охранных заклинаний.

— Ни-ик! — взываю, чувствуя себя несчастной и забытой. — Я ведь тоже хочу всё знать! Расскажи, что тут ещё было? Значит, с Дорогушей всё в порядке? Никто не пострадал?

Мой теперь уже законный деверь распахивает окно настежь и с удовольствием вдыхает свежий воздух.

— Всё хорошо, Ива, — отзывается беспечно. — Теперь всё хорошо. Я бы вас и не разбудил, — он вдруг хмыкает, — на самом деле, неловко к новобрачным в спальню лишний раз соваться, но надо было весь периметр обойти, проверить. Да и жрать после такой работёнки хочется безумно, а без хозяев, то бишь, вас, за стол вроде как неприлично садиться. Давайте, одевайтесь скоренько, не один я голодный, там целый полк страждущих и жаждущих.

— Полк? Погоди… Что, все вчерашние гости? Божечка мой, а что я здесь делаю? Мне ж полагается…

— Схожу, принесу тебе, во что переодеться, — перебивает Мага. — Не в этом же тебе расхаживать… — Кивает на свадебное платье, разложенное на кушетке. — Ник, будешь рассказывать — подключись и ко мне, я послушаю.

— Слушаюсь, господин… А ты голову-то не ломай, родственница, — Ник подмигивает. — Всё, что тебе, как молодой супруге, полагается — так это быть прелестной и счастливой, а больше ты никому ничего не должна. Что ты сделала со своими глазами?

— А что? — вздрагиваю.

— Они у тебя сияют. Ива… Чертовски рад за вас обоих. Самое интересное в том, что Игрок, надумав вам подгадить, похоже, добился обратного, и теперь наверняка сгрыз себе все локти. Впрочем, вряд ли, поскольку, похоже, он теперь надолго лишился возможности подглядывать, и о результатах вылазки может лишь догадываться.