Сороковник. Книга 4

Приветственно каркает с потолочной балки ворон, и вот уже делает круг и припарковывается на спинке стула в торце стола. Нетерпеливо переминается с лапы на лапу. Тоже, наверное, голодный.

— У нас всё готово! — важно сообщает Соня. — К столу, пожалуйста!

Сэр Джонатан шутливо кланяется.

— Прелестные хозяюшки, ради удовольствия видеть, как вы хлопочете, можно и поголодать, право же.

— Вздоррр! — сердито каркает ворон. — Р-р-режим питания нар-рушать нельзя!

— Сюрпри-из! — хохочут девочки, глядя на моё изумлённое лицо. Мага лишь широко отрывает глаза:

— Я попросил бы, Абрахам…

— Не обращай внимания, Маркос, он лишь сегодня обрёл дар речи и ещё не умеет сдерживаться. Конечно, с его точки зрения, самое насущное — это еда, а не любование девушками в цвету. Позвольте, Иоанна…

Сэр предлагает мне руку и провожает к столу, на место хозяйки. Его сын, кротко улыбнувшись, присаживается рядом с Гелей. Что-то он сегодня необычайно сдержан и скуп, мой паладин, а в глазах нет-нет, да мелькнёт какое-то странное выражение — то ли озабоченности, то ли тревоги…

Мага выразительно стучит пальцем по широкой спинке своего стула. Кот, соизволив приоткрыть глаза, глядит исподлобья, затем, потянувшись, вспрыгивает на подлокотник и замирает этакой статуэткой. Мол, хватит с тебя. Впрочем, суженому этого достаточно. Малявка удобно устраивается за его локтем, Карыч со спинки осторожно трогает обожаемого хозяина жёлтой лапой, и, получив разрешение, перебирается на плечо.

— Дар речи? — Я, наконец, сама обретаю голос. — А что, собачки наши случайно не заговорят по-человечески? Или Малявка? Я уже ничему не удивлюсь!

— К сожалению, речевой аппарат не тот, — любезно сообщает дон. — Нет-нет, не предлагайте мне стул, дорогие мои, я ещё немного похожу. Был слишком занят с утра, пропустил обычный моцион, приходится восполнить иным способом… Начинайте без меня.

— Да, что кот не заговорит — это жалость, — искренне огорчается Николас. — Я вам скажу прямо: кот этот — просто выдающийся. Я в него влюбился с первого плюха мне на живот, как только к Иве попал… Спасибо, детка. — Принимает от Маши тарелку со здоровенным куском торта и закатывает глаза: — М-м-м… Так вот: энергопотоки ваш чудо-кот перенаправляет исключительно, после его сеанса я проснулся, будто заново родившись. Откуда вы его взяли, дети мои? В Гайе подобные уникумы — большая редкость.

— Подумаешь, — фыркает Машка. — У нас все кошки и коты такие. Известно, что на плохое место кот никогда не ляжет. А если он ещё и разноцветный — то ещё и лечит. — Озадаченно оглядывает лица окружающих. — А у вас разве не так?

— Кто-бы мог подумать, — улыбается сэр Майкл. — Нет, дитя моё. Возможно, я тебя удивлю, но наши животные не обладают такими свойствами. Ума и преданности им не занимать, а вот всего остального… Подобные экземпляры весьма редки, их во всей Гайе можно сосчитать по пальцам. Они не только обладают толикой магии, некоторые наделены даром предвидения, а потому — зовутся вещими. Вот, кстати, один из представителей…

Карыч с удовольствием кланяется.

— Абр-р-рахам мудр-р, но скр-ромен…

… и берёт с Магиной ладони кусочек сыра. Тотчас из-за хозяйского локтя высовывается чёрно-белая морда и получает такую же мзду.

Идиллия. Отчего-то мне становится не по себе. Как любят говаривать в набивших оскомину боевиках — не нравится мне это затишье…

— А всё же — с чего вдруг такие метаморфозы? — интересуется тем временем Мага. — Неужели тот смеющийся камешек повлиял?

— Гар-р-руда-камень, — встревает Карыч. И с удовольствием повторяет: — Гар-р-руда! Гар-р-руда! Хр-р-ризобер-р-рил!

— Он самый, — усмехается дон. — Чего только нет в этой кладовой… — И поясняет персонально для меня: — Представьте себе, дорогая донна, есть такой удивительный минерал, который наделяет владельца умением понимать птиц и зверей. Вот мы его и использовали; правда, несколько в ином диапазоне: мы дали человеческий голос Абрахаму. Он у нас всё-таки вещая птица, а таковым полагается иногда вещать. Его же способ передачи информации был до настоящего времени не слишком удобным. Вот кстати, насчёт информации. Налей-ка мне кофе, Софи…

Он, не торопясь, усаживается, делает первый глоток…

А я вдруг отчётливо вспоминаю наш первый совместный завтрак в этом доме. Тогда Глава без стеснения занимал хозяйское место, а все остальные были вроде бы как при нём. Сейчас он и бровью не повёл, когда во главе стола сел, наконец, сын. Неужели я права, и стена отчуждения, которую эти двое выстроили меж собой, постепенно тает?

— Так вот, — невозмутимо продолжает свёкор. — После небезызвестных событий нынешней ночи я решил проверить, не случилось ли чего в городе. Ответный удар, нанесённый Игроку Маркосом, слабым быть не мог, по определению…

Мне показалось, или Николас пихнул братца под столом ногой? Тот лишь хладнокровно поводит бровью.

— Надо ли об этом сейчас? — мягко вмешивается добрейший паладин. — Тимур, такое славное утро, новая семья наслаждается счастьем, не будем омрачать их праздник.