Сороковник. Книга 4

— Недоучку, — упав духом, завершаю. Да, я поняла. Достаточно вспомнить мои робкие попытки магичить, основанные более на интуиции, чем на твёрдых знаниях, и чувство неловкости на Совете, когда Симеон небрежным жестом наложил на Омара ибн Рахима проклятье Горгоны за какие-то доли секунды и без видимого для себя вреда. У меня на то же самое ушли уйма сил и времени, а главное — я упустила контроль над собственным проклятьем. Подозреваю, и с Рориком произошло нечто подобное.

— Поэтому, милые дамы, — улыбается сэр Майкл, — начните с малого. С обычной гимназии. Кстати, небезызвестная вам леди Абигайль-младшая, от которой я вам сейчас передаю наилучшие пожелания, соизволила нынче с Абрахамом отослать просьбу замолвить за вас словечко перед директором гимназии, с коим мы состоим в давнем знакомстве. Если на то будет согласие ваших родителей — вы будете с ней в одном классе.

Подпрыгнув на стульях, девочки едва удерживаются, чтобы не завизжать от восторга.

— Гимназия? — с подозрением уточняю у Наставника. — Без всяких магических дисциплин? Точно?

Тот безмятежно кивает.

— Практически. Общеобразовательное учебное заведение наподобие ваших. Со своей спецификой, конечно: с восьмого класса там начинают проходить основы бытовой магии. Затем идут освоения азов будущей специализации, но только азов, Иоанна, и под строгим контролем преподавателей. А далее — если наши дети захотят продолжить семейные традиции, они займутся некромантией, но уже в Университете. А не захотят…. Думаю, к выпуску они определятся. — Перехватив вопросительный взгляд Соньки, добавляет: — Помимо основных предметов, там есть вводный курс в основы целительства с прохождением практики в Белой Розе; конечно, самые начала, но кое-кто, желающий проверить себя в пригодности к благородной профессии медика, уже на этом этапе может опробовать свои силы.

Мага скептически приподнимает бровь. Усмехается.

— Майкл, ты-то откуда знаешь о кое чьих стремлениях? Впрочем, я не против; я и сам когда-то проходил подобную практику, даже в полевых условиях. Вопрос в том, смогут ли наши девочки адаптироваться за столь короткий срок? Будут ли у них вступительные экзамены, по каким предметам, кто проверит, насколько они подготовлены? Может, есть смысл подыскать репетиторов? Мы могли бы взять их и с собой в ЭльТоррес, совместили бы подготовку с поездкой…

Наш дорогой сэр сверкает безупречной улыбкой.

— Я уже договорился с сэром Юлианом. Говорил ли я, что мы — давнишние знакомые? Мы год проучились на одном факультете, но потом он всё же перешёл в педагогику, несмотря на протесты родителей, желающих видеть его продолжателем семейных традиций. Решение далось ему нелегко, но он на своём месте, смею заверить. Так вот, выяснить степень подготовленности наших юных дев мы можем прямо сейчас. Сэр Юлиан ждёт. О, пока что не на экзамены, всего лишь на собеседование, дорогие мои, вы знаете, что это такое?

— В общих чертах, — бурчит Машка. Кажется, сестричек обуревает желание забраться под стол. Сэр Майкл поднимается, решительно пресекая возражения со стороны племянниц.

— Убеждён, мои дорогие, что уровень подготовки у вас достаточный. Вы росли и обучались в технически развитом мире, и думаю, что по ряду предметов сможете дать фору некоторым своим здешним сверстникам, а освободившееся время с толком вложить в новые для себя дисциплины. Итак, вопрос решён, отправляемся. Мой экипаж поблизости.

— Опять раскомандовался, — бурчит Николас. — Ох, любит он это дело… Пойдёмте, зайцы, ведь не отвяжется. То-то он вас мороженым кормил — задабривал, значит…

* * *

— Так мы договорились, — слышу знакомый до боли голос, и из директорского кабинета, лучезарно улыбаясь, выходит никто иной как дон Теймур собственной персоной, в сопровождении высокого статного красавца… Наши девочки одновременно подавляют восхищённый вздох. Стройного подтянутого моложавого директора проще представить в парадном гренадёрском мундире, на лихом скакуне, чем за учительской кафедрой или тяжёлым дубовым письменным столом. Впрочем, ему к лицу и эта тёмно-красная мантия с золотыми докторскими шевронами; она облегает его широкие плечи, словно тога римского императора. Однако рядом с ним невысокий и не отличающийся атлетическим телосложением дон кажется отнюдь не субтильным, но аристократически-хрупким, словно сошлись вместе представители двух разных эпох — греко-римской, воспевающей красоту и мощь человеческого тела, и барокко, утончённо-изысканного.

Впрочем, это всё лирика, а вот каким ветром занесло сюда нашего свёкра, отца и деда?

— Как я и предполагал, — шутливо раскланивается он с нами, — я опередил своё семейство на каких-то четверть часа. Позвольте представить, дон Юлиан…

Следует ставшая привычной церемония знакомства, я старательно улыбаюсь, а сама поглядываю на дона. Что он задумал? Почему вообще здесь появился? Его сыновья, если и встревожены, то тщательно скрывают сей факт.