Сороковник. Книга 4

— А что ты мне дашь за неё? — Лукаво поглядывает, склонив голову на бок. — Ты же знаешь правила: я никого не отпускаю даром. Во-первых, из-за сентиментальности своей я согласна выслушивать просьбы об освобождении лишь от неутешных супругов; ну, тут, вроде бы, всё сходится. Во-вторых, желательно, чтобы тело покойницы всё же пребывало в состоянии, способном вместить вернувшуюся душу… Гм… посмотрим, посмотрим. С этим вы, вроде бы, подсуетились, успели. Но выполнишь ли ты третье условие, основное? Какой выкуп ты можешь предложить за свою Иву, мать нынешних детей и, возможно, будущих? Во что ты её оценишь? Только не вздумай предлагать мне жизнь: она и так моя. Захочу — и ты останешься со мной навсегда, и не один, я ведь могу многих сюда призвать, кто тебе дорог… А так и будет, — добавляет жёстко, — если не угодишь. Ну? Говори!

"Молчи и не вмешивайся, что бы не услышала", шепчет за моей спиной Гала.

Снежные кони бьют копытами в сторонке. Мой суженый и Морана ведут странный диалог-танец, скользя друг против друга вдоль границы невидимого круга, как бойцы, высматривающие слабые стороны противника.

— Я отвечу, — спокойно говорит Мага. — Я знаю правила, и установленные богами для людей, и принятые средь самих богов. Но знаешь ли их ты, прелестная?

Брови опасной собеседницы с показательным изумлением приподнимаются. Но взгляд становится подобен колючим льдинкам.

— О каком конкретно правиле идёт речь? Никто не может меня попрекнуть в нарушении Кодекса Богов, слышишь, некромант? Ты пытаешься сбить меня с толку?

— Ну что ты, владычица, никоим образом… Это я однажды был сбит с толку, давно, лет пятнадцать тому назад, случайно встретив тебя… нет, не тебя, а кого-то, невероятно похожего, в чужом мире, в старом автобусе в горах, неподалёку от моря. Я был потрясён. Всем нам хорошо известно, что путешествовать между мирами разрешено только людям, ведь деяния богов столь велики по мощности, что могут повлиять на равновесие чужого мироздания, а это чревато Хаосом… Конечно, это была не ты, осторожнейшая, а какая-то самозванка-богиня, прикинувшаяся Мораной, чтобы безнаказанно порезвиться на Земле. Представь: она узнала во мне некроманта — и растерялась: очевидно, от испуга, ибо я мог, вернувшись в Гайю, через Оракул сообщить об этом злостном нарушении. Наверное, из-за сильного смущения она оставила в покое душу водителя, а к прочим даже не потянулась. Ну и правильно, иначе я бы уж точно не смолчал о таком вопиющем беспределе.

Полы чёрного некромантовского плаща перехлёстываются с золотым краем хитона. С расписной каймы подола срывается змея, но словно ненароком втаптывается в землю Магиным каблуком.

— Я… разберусь с этим, — с запинкой отзывается Морана. В сердцах добавляет: — Какая наглость!

Мага смиренно наклоняет голову.

— Неслыханная, прелестная моя. Но ещё в то время меня насторожил сам факт коварной игры за твоей спиной. Как ты думаешь, с какой целью эта особа могла заявиться на чужую территорию? Неужели моя женщина понадобилась ей ещё тогда?

Богиня сердито сопит, как обиженный ребёнок. Вдруг чело её проясняется.

— Знаю! — говорит весело. — Это же всё происки моего племянника! Представь, милый юноша совсем недавно говорил со мной об этом давнишнем случае и как раз признался, что подговорил одну свою знакомую…ммм… богиню на небольшую авантюру. Ему уже тогда нравилось немного пошалить. Представляешь?

Магина ладонь стискивается в кулак. Вот-вот из-под боевых ногтей брызнет кровь.

— Пошалить? — как бы небрежно переспрашивает он.

— Ну да. Но я же не зна… моя знакомая даже не догадывалась, зачем ему это нужно. Просто мой племянник — такой очаровательный, такой харизматичный, что ему трудно отказать, так и хочется сделать что-нибудь приятное. Представь, с его руки здесь у меня так много попаданцев, они рассказывают удивительные истории о своих мирах, это так развлекает!

— И что же понадобилось милому мальчику на Земле? — сквозь зубы спрашивает мой суженый. — Или это секрет, божественная?

— Да какой там секрет… Какие секреты между Тёмным и Смертью, дружок? Дело-то выеденного яйца не стоит, так, игрульки… Представляешь, мальчик поспорил. Да, поспорил, — повторяет Морана с каким-то удовольствием. — Одного из его старших брать… товарищей взяли и турнули однажды с Гайи. Ваши турнули, Тёмные. И вот, хоть их и наказали примерно, а какой-то нехороший осадок остался. Прямо скажем: молодые демиурги побаивались практиковаться на Гайе, пока однажды мой племянник возьми да скажи: вы, олухи… Это я проще выражаюсь, по человечески, чтобы тебе яснее было… Вы, говорит, олухи и дураки, что боитесь за эту планету браться. А я вот — возьмусь, и покажу, кто в этой Вселенной хозяин! И взялся. Потом, конечно, пожалел, но — пари есть пари, отступать нельзя, засмеют…

Речь у богини вроде бы и простецкая, а глаза злые.

— Я весь внимание, лунная моя. Что же дальше?