Сорок четвертый. События, наблюдения, размышления

Мне думается, что наша нетипичная революция имеет такой, хотя тоже нетипичный, момент. И что этот момент имел место в польском 1944 году. Больше того, он отражает самое существенное содержание этого года. Однако это не день 21 июля 1944 года, ибо 22 июля судьба народной власти еще не могла быть окончательно предрешена. Это и не день 28 июня 1945 года, дата образования Временного правительства национального единства, что означало фактическую ликвидацию эмигрантского правительства в Лондоне, ибо, собственно говоря, тогда все в Польше было уже решено настолько, что можно было позволить себе открыть ворота перед «троянским конем» Миколайчика. Это, строго говоря, не какой-либо один определенный день. Скорее это месяц. Целый месяц. Тоже октябрь, но 1944 года. Серый, холодный и голодный месяц существования люблинской Польши, который не вписал в историю ни одной памятной даты. Часто его называют месяцем борьбы за армию, ибо объектом самого ожесточенного столкновения между демократией и реакцией, как тогда говорили, стала как раз создававшаяся армия народной Польши. Ради точности следует сказать, что октябрь 1944 года — это также месяц интенсивного, революционного осуществления аграрной реформы.

Польский октябрь 1944 года — это месяц без красных знамен и пламенных призывов. В этом месяце не штурмовали никаких дворцов, не свергали никаких правительств. Подсчитывали дырявые солдатские сапоги. Отмеривали жалкие, скудные морги бывшей помещичьей земли. Трудный месяц, в котором незаметно решались судьбы власти, судьбы революции и контрреволюции в Польше. Хотя нельзя не признать, что его самое существенное содержание не выливалось в виде многолюдных демонстраций на улицы городов. Оно было глубоко скрыто под слоем совершенно побочных лозунгов и дел, оно пробивалось в тысячах неожиданных переживаний и запутанных человеческих судеб.

На I съезде ППР 7 декабря 1945 года Владислав Гомулка говорил:

«История доказывает, что нет какого-либо универсального рецепта общественных преобразований, перехода нации от одного строя к другому. Нет также универсального средства, с помощью которого можно достичь социалистического строя. Одно неоспоримо: в классовом обществе происходит борьба классов»{201}.

В Польше борьба классов была не столь заметна, как где-либо, ибо она скрывалась под покровом войны с захватчиками. В Польше эта война не привела к поляризации, не свелась только к двум сторонам баррикады. Главные революционные силы вырастали в патриотической войне против захватчиков. Главные консервативные силы не отреклись от патриотической программы, не скатились до служения захватчикам, как во многих других странах Европы. Пожалуй, только в Польше возможен был парадоксальный случай с неким Н. С. из Кракова, заурядным агентом и осведомителем гестапо, получившим от немцев в награду за выдачу коммунистов и евреев магазин. Этот Н. С. одновременно был активным подпольщиком АК и отказался снабжать гестапо какой бы то ни было информацией об АК. Он был арестован, подвергнут пыткам, но никого не выдал и был отправлен в концентрационный лагерь…