Солонго. Тайна пропавшей экспедиции

— Всё сходится. Старик Корчагин так и планировал.

— Я не прощу себе, что во второй раз Виктор Каюмович ушёл без меня. Но я не мог ему помешать. А потом он пропал… Я был благодарен ему за доброе отношение, хотел… Я следил за его домом, ждал… Он так и не вернулся.

Было странно видеть, как этот гигант с могучими руками, сгорбившись, путается в словах и оправдывается. «Кубулгат», — невольно подумал Артём.

— Я решил, что все забыли про Виктора Каюмовича, а потом Савельев сказал мне, что дом ограбили.

— Кто?

— Участковый, ваша жена его видела, — Джамбул посмотрел на Марину Викторовну. — Ведь это он в своё время познакомил меня с Виктором Каюмовичем.

— Так ты нарочно тогда на рынке начал советовать мне лошадей? Набивался в помощники?

— Да. Я думал, вы из тех, кто хочет украсть открытие Виктора Каюмовича.

— Как можно украсть у того, кто погиб?

— У мёртвых воровать проще всего.

— Понятно…

— Сол видела, что нас преследуют охотники. Видела, как они встречались с ним, — Джамбул пальцем указал в сторону не то егеря, не то Юры. — Поняла, что можно ждать беды. Следила за ними. Старалась подслушать, выведать их планы.

— Решила, что открытие Корчагина в опасности, и поэтому сожгла рисунки?

— Да.

— Так не доставайся же ты никому?

— Что ты знаешь о приметах? — к костру подошёл Юра.

Артём не сдержал удивления. Нагибин слышал их разговор, несмотря на расстояние и шум грозы.

— Ничего, — признался Джамбул. — Виктор Каюмович ничего нам не рассказывал. Я видел только карту.

— Где ты его ждал?

— Там, — монгол указал в сторону горы, той самой, что была второй приметой.

— Уже что-то, — Юра поглядел в сторону второго костра, туда, где сидел его отец. — Далеко вы ушли?

— Нет. Километров семнадцать за перевалом.

— Что же ты молчал?!

— Меня никто не спрашивал.

— Велика фигура, да дура, — хохотнул Слава, поглаживая приклад ружья.

— Ты запомни, дружок, — Юра склонился к лицу Джамбула. — Будешь и дальше дурочку играть — долго не протянешь. Ясно?

Выпрямившись, Юра уже громче сказал:

— Значит, завтра выдвигаемся. Ты, — он ткнул монгола в плечо, — показываешь путь. Доведёшь до вашей стоянки. А ты, — Юра посмотрел на Артёма, — доставай третью примету. Там будем разбираться, что к чему.

Когда Нагибин вернулся под тент к отцу, Сергей Николаевич как можно тише спросил:

— Значит, старик Корчагин не показал тебе ни одной приметы?

— Э-э! — протянул Слава. — У костра говорить тихо неприлично. Вас что, не учили манерам?

— Нет, — качнул головой Джамбул.

— Странно, — нахмурился Сергей Николаевич.

— Что? — спросила его Марина Викторовна, но всё поняла сама и замолчала.

«Действительно странно, что дедушка не показал Джамбулу ни одного рисунка, — подумал Артём. — Он ведь только для того и брал проводника. Боялся, что сам по картинкам не пройдёт. Что-то тут не сходится…»

— Да уж… — протянул Сергей Николаевич. — Набирал я в экспедицию сторонних людей. Оказалось, все каким-то боком связаны с Корчагиным.

— Итс э смол ворлд, — изрёк Слава.

— Говоришь по-английски? — ехидно спросил Сергей Николаевич.

— А то, — Слава довольно кивнул.

Под тент вернулся Баир. Вымокший, весь осунувшийся, с распухшими глазами, он молча сел возле костра. Марина Викторовна поставила перед ним миску с макаронами, но есть погонщик отказался.

— Так ты у нас лесоруб? — Сергей Николаевич посмотрел на Джамбула.

— Нет, — монгол улыбнулся. При свете костра улыбка казалась оскалом. — Виктор Каюмович так меня называл. Говорил, что с моими руками деревья рубить, а не строителем работать. — Помолчав, добавил: — Это ты в его записях прочитал?

— Ну да.

Джамбул, задумавшись, кивнул и больше ни о чём не спрашивал.

Когда все уже укладывались спать, вернулся Очир. О чём-то коротко переговорил с Фёдором Кузьмичом и сел к его костру доедать остатки макарон.

На ночь Юра связал руки Сергею Николаевичу, Баиру и Джамбулу. Их поселили в отдельной палатке. Там же у выхода в тамбур лёг один из охотников — Тензин.

Артёма с мамой связывать не стали. Их также поселили в отдельной палатке, возле которой ночевал Чагдар — молчаливый, хмурый охотник с тёмной, короткой, будто сложенной тугими кольцами шеей. От него пахло алкоголем. Уловив этот запах, Слава только усмехнулся. Чагдар лежал в обнимку с ружьём.

Гроза ушла за горы, но дождь не прекращался, продолжал барабанить по тенту. Небо вспыхивало на востоке, но зарницы были далёкими, бледными. Изредка невпопад до лагеря докатывались отзвуки грома.

Артём спал тревожно, то и дело просыпался. Ему снилось, как замертво падает Ринчима, как Фёдор Кузьмич, отчего-то одетый в медвежью шкуру, сидит возле костровища, ножом в кровь ковыряет свои звериные клыки — словно в надежде избавиться от них и так превратиться в настоящего человека.