Солнце восемь минут назад

– Иван Константинович, Максим считает, что его отца предали. Все эти годы ему не за что было зацепиться, он не знал ни о каких контактах отца. Убийца Юрия Богуславского давно уже мертв. Теперь Максим ищет того, кто выдал его клиенту.

– Как ты понимаешь, это был не я, – спокойно ответил торговец картинами. – Если бы я промышлял такими вещами, выдавал партнеров, меня бы уже давно на свете не было. Убрали бы либо те, либо другие, нашлись бы желающие. Такие вещи всегда становятся известны. Юру выдал кто-то не из нашего круга.

– Если Максим найдет вас, сможете его в этом убедить? – спросила художница. – Он должен будет поверить на слово, а мне кажется, это не в его обычаях.

– Деточка, предоставь все мне. – В голосе Мусахова послышалась знакомая снисходительная улыбка. – Спасибо, что предупредила, буду наготове. А что, он… Опасный тип?

– Не знаю, – честно ответила Александра. – У него не совсем обычное отношение к смерти. Это может говорить как о ненормальности, так и об абсолютной норме.

– Что же, – ответил Мусахов, подумав несколько секунд. – Любопытно будет с ним познакомиться. Юра тоже был со странностями. В то, что он когда-нибудь умрет, точно не верил, потому и промышлял венками. Знаешь, Саша, есть люди, которые не чувствуют боли, такое вот отклонение. Они редко доживают до зрелых лет. Боль – это сигнальная система, а она у них не работает. А есть люди, которые не чувствуют опасности. Выводы делай сама. И…

Торговец картинами издал протяжный вздох, словно примиряясь с неизбежным:

– Если он еще раз попросит, просто назови ему мое имя и дай адрес.

* * *

Следующие полчаса Александра просидела у окна, проверяя почту, то и дело поглядывая на большое шале. В половине восьмого осветилось окно в столовой, зажегся свет на веранде. Стала видна часть подъездной площадки. Но темнота на неосвещенном участке сгустилась еще больше, и Александре не удавалось разобрать, сколько там стоит машин и открыты ли по-прежнему ворота.

Она оделась, сунула телефон в карман и вышла на крыльцо. Воздух оказался неожиданно мягким, небо – ясным. Александра посмотрела в сторону шале Аристарха. Все окна были темны. Художница направилась к главному шале, повторяя про себя последние слова Богуславского, прозвучавшие как приказ. «Спала, никто не приходил, ничего не знаю и не видела».

Поднявшись на освещенное крыльцо, Александра еще раз взглянула в сторону ворот. Они остались открытыми. Черного внедорожника Максима и белой «тойоты» Сазоновых на площадке не было.

…В столовой она застала Жору, озадаченно разглядывавшего на просвет бутылку коньяка. Руки у парня заметно дрожали после вчерашнего перенапряжения.

– Ну, Максим дает. – Жора перевел взгляд на Александру, возникшую в дверях. – Бутылка была целая. Или вы все вместе угощались?

– Я никакой бутылки за ужином не видела, – ответила Александра.

– Вообще-то Максим не пьет, – многозначительно произнес Жора, словно пытаясь оправдать брата. – Расстроился, может. Где он, интересно? Наверху его нет.

– Его машины тоже нет, – не выдержала Александра. – И «тойоты» Аристарха, нашего дизайнера, тоже. А ворота настежь.

Круглые глаза сторожа приобрели совсем уж рыбье, бессмысленное выражение. Секунду он обдумывал услышанное, потом засеменил к входной двери. Убедившись в достоверности слов Александры – для этого хватило одного взгляда, – парень уставился на художницу.

– А что случилось?

Она пожала плечами и прошла к камину, не желая, чтобы Жора видел ее лицо.

– Понятия не имею. Я спала как убитая.

Осекшись, Александра взяла кочергу и поворошила насквозь прогоревшие угли. Жора подошел ближе:

– Я чего-то не понимаю. Максим никогда не бросал ворота нараспашку.

– А попробуйте ему позвонить, – посоветовала Александра. – У меня появилась мобильная связь, наверняка у вас тоже.

Жора исчез на втором этаже и вскоре вернулся с мобильным телефоном в одной руке и с пультом от ворот в другой. Его намного больше занимал пульт. Спускаясь с последней ступеньки, он издали показал его Александре:

– Разблокирован! Я могу закрыть ворота.

– А потом опять открыть не сможете, – насторожилась художница.

– Все равно закрою, – решительно произнес Жора. – Мне не по себе, когда они открыты.

Он вышел на крыльцо. Александра, остановившись у окна, видела, как смутно различимая решетка медленно двинулась в обратный путь на фоне высоких сугробов. Через минуту Жора вернулся, несколько успокоившись.

– Кстати, да, – добавил он, засунув пульт в карман жилета, – связь есть. Я тут же набрал Максима, но там включен автоответчик. Может, он за рулем.

Парень бросил взгляд на бутылку, которую поставил на стол.

– Поддал, сел за руль, бросил ворота, меня не разбудил… Говорю вам, что-то произошло! А эти ваши друзья просто взяли и сбежали!

Александра пожала плечами и отправилась на кухню. Она не собиралась готовить завтрак, не было желания даже смотреть на еду. Налив стакан апельсинового сока, такого ледяного, что заломило зубы, художница вернулась в столовую. Там появилась Нина. Девушка разговаривала с Жорой и, увидев Александру, сдвинула брови:

– Знаете? Родители, похоже, уехали!