Солнце восемь минут назад

Озябнув, закрыв дверь и вернувшись к камину, Александра вдруг осознала простую и жестокую истину. За все это время она ни разу не пожалела Светлану. Ей было жаль Аристарха, раздавленного и оглушенного. Ее поражала и впечатляла холодная предприимчивость Богуславского. Но Светлана, которая, в сущности, всегда хорошо к ней относилась, заметно лучше и доверительнее, чем к другим, осталась где-то за околицей ее чувств, как опасная загадка, которую предстояло решить.

«Может быть, я совсем себя не знаю. – Александра глядела на огонь, полуприкрыв веки. Она чувствовала тяжелую усталость. – Может быть, никто из нас не знает никого. И во мне есть что-то от Максима».

* * *

Александра все-таки задремала. Мысли постепенно смешались, потеряли форму, превратились в сон, неглубокий, лишенный сновидений. Выпрямиться в кресле и открыть глаза ее заставил звук, доносящийся от входной двери. Она не сразу поняла, что эти звякающие и чирикающие звуки издает мобильный телефон, лежавший в кармане куртки. Художница вскочила и поспешила его достать.

Наконец, появилась связь. Телефон без передышки принимал сообщения и письма, накопившиеся больше чем за сутки. Александра едва успевала их просматривать. Зайдя в переписку с Мусаховым, она увидела, что сообщение с геолокацией отеля отправлено, но еще не прочитано. Было без нескольких минут семь. Александра решилась позвонить.

Мусахов ответил, когда она уже собиралась сбросить вызов.

– Наконец-то! – раздался низкий, густой голос. – Я вчера весь день тебе звонил. Где ты?

– Все еще в отеле. – Александре мешали говорить нервные спазмы, сжимающие горло. – Я послала вам геолокацию.

– Спасибо, деточка, посмотрю. Как дела?

– Иван Константинович, – решилась она, – боюсь, я сильно навредила вам.

– Мне? – изумился торговец картинами. – Как ты умудрилась, сидючи в лесу? Шутишь?

– Хотела бы шутить, Иван Константинович, – вздохнула Александра. – Скажите, вы были когда-нибудь знакомы с… Юрием Богуславским? Как звали вашего приятеля, который делал венки, неотличимые от картин?

В трубке слышалось только тяжелое дыхание и какие-то шорохи. Через полминуты Мусахов медленно, тяжело проговорил:

– Он что, жив?

– Мертв, и давно, Иван Константинович. – Сердце так колотилось, что шум крови в ушах мешал ей говорить и слушать. – Один из его клиентов обнаружил, что все это время покупал венки вместо картин. Он убил Богуславского. Совершенно средневековым способом. В девяносто шестом году, если я правильно запомнила.

– Господи помилуй, – голос Мусахова выцвел. – Кто тебе рассказал?

– Его сын. Это мой заказчик. Я очень жалею, что не сказала вам его имени, когда вы допытывались. Вы бы сразу поняли, правда? Максим Юрьевич Богуславский. Вы знали его?

– Нет… Нет… – Собеседник явно был в смятении. – У нас с Юрой были чисто деловые отношения, о личных делах мы не говорили, в гости друг к другу не ходили. Но я знал, что у него есть сын, совсем маленький, Юра фотографии как-то показывал. Сколько же ему лет сейчас?

– Это не тот, это Жора, – нахмурилась Александра. – Я говорю о старшем сыне, от законного брака. Когда ваш приятель погиб, Максиму было года двадцать четыре.

– О старшем я ничего не слыхал, – задумался Мусахов. – Юра говорил только о малыше. Когда я его убеждал бросить к чертям венки, он твердил, что это ради ребенка. Уже чувствовал, что земля под ним начинает гореть, но все держался за эту гнилую аферу, ради денег. Буквально незадолго до исчезновения советовался со мной, как лучше поступить: оформить на сына завещание или вклад? Мне этот разговор потом вспоминался. Но он говорил только об одном сыне.

Торговец картинами вздохнул.

– А старший сынок, значит, отель выстроил? – продолжал он. – Дело хорошее. Только зачем ему венки? Можно купить интерьерные картины недорого. Хотя бы у меня! Семейное это у них, что ли…

– Иван Константинович. – Александра чувствовала себя так, словно готовилась прыгнуть в ледяную воду. – Я делаю венки с венки, копирую последнюю работу Юрия Богуславского. Георг Генрих Крола, сцена охоты.

– Помню, – тут же откликнулся Мусахов. – Отлично помню. Действительно последняя работа.

– Максим тоже ее вспомнил, когда случайно увидел в антикварном магазине, и купил. Это помогло ему, в конце концов, выяснить, как и когда погиб отец. Но дело даже не в этом.

Она сделала паузу. Собеседник молча ждал.

– Я заподозрила, что передо мной венка, не сразу. Сперва обратила внимание на красочный слой. Затем попросила разрешения снять задник. И увидела тот самый лодзинский холст, который достали для меня вы. С теми же печатями, того же качества. Да вы и сами говорили мне, что это тот самый холст, который погубил вашего приятеля. И я…

Художница набрала полные легкие воздуха.

– Я показала Максиму изнанки своих будущих венок. Он стал спрашивать имя и адрес продавца. Я ничего не сказала. Но оказывается, я прежде как-то обмолвилась, что все купила в одном магазине, неподалеку от Кузнецкого Моста. Я не помню этого, а он тут же вспомнил.

Пауза. Шорохи в трубке.