Солнце восемь минут назад

– Отстань! – огрызнулся парень, глядя на нее с бессильным ужасом загнанного в угол животного, которое уже предвидит все свои мучения, а может, саму смерть. – Ничего я не принимал!

– Тут есть лекарства, которые тебе помогают? – не сдавалась Нина. – У тебя часто такие приступы?

– Нет ничего, кроме анальгина, – процедил Жора. Он уставился в пол, упавшие волосы целиком скрыли его лицо. – Да не обращайте на меня внимания. Само пройдет.

Нина присела перед ним на корточки, отвела волосы с его лба, вгляделась в глаза.

– У тебя температура. Дай пульс пощупаю.

Она завладела его рукой и некоторое время держала большой палец на еле различимой синей вене, чуть шевеля губами, считая про себя. Затем бесцеремонно завернула Жоре сперва одно верхнее веко, потом другое. Он все сносил покорно, позволяя обращаться с собой как с куклой. Когда Нина вновь заговорила, ее голос звучал жестко:

– Так ты ничего не принимал сегодня? А когда это было в последний раз?

– Отстань, я сказал! – внезапно выйдя из себя, рявкнул парень. На его лбу выступила испарина. – Отосплюсь, все пройдет.

Нина еще несколько секунд разглядывала его, затем поднялась и повернулась к Александре:

– Выйдем.

В столовой, отведя Александру подальше от двери кухни, Нина горячо зашептала:

– У него явный синдром отмены, это точно! Он резко прекратил принимать какой-то препарат, не знаю когда. Может быть, даже пару дней назад. Сейчас началась ломка.

– Но Максим… Его брат сказал, что Жора вылечился! – Александра с тревогой взглянула на дверь кухни.

– Это не так-то просто делается, – продолжала шептать Нина. – Клин клином вышибают. Его могли пересадить с героина на что-то другое. На метадон, например. Метадон убивает медленнее. Это страшный препарат, в России он запрещен, но… То, что я сейчас видела, учитывая бурное прошлое Жоры, очень похоже на метадоновую ломку.

– И… Что делать? – окончательно растерялась художница.

– Его нужно отправить в больницу, на детоксикацию, – решительно заявила девушка. – Сам он не справится. Давление подскочит, легкие отекут, сердце остановится. Не говоря уже о диких мучениях. Вы можете позвонить его брату?

Александра достала из кармана куртки телефон. Руки у нее прыгали, почти как у Жоры, когда она искала в списке контактов номер Богуславского. Владелец отеля ответил сразу.

– Слушаю, – отрывисто произнес он.

– Максим Юрьевич… – Александра слегка задыхалась от волнения. – Не знаю, как сказать. Жоре очень плохо. Его нужно бы отправить в больницу.

– Что с ним? – в голосе Богуславского что-то звякнуло, словно ударили железом о железо.

– Не знаю, но у него судороги, температура, и он весь трясется, зубами стучит…

В трубке наступила тишина. Александра нерешительно произнесла «алло?», и Богуславский подал голос. Он говорил жестко и одновременно снисходительно, словно делал внушение наивному шаловливому ребенку.

– Ну, я же вам рассказывал о его давних проблемах, да? Это последствия. Любишь кататься, люби и саночки свои катать. С ним такое бывает. Пусть ляжет в постель и примет анальгин. В аптечке, в ванной на втором этаже, есть упаковка, кажется. Все пройдет само.

В начале разговора Александра включила громкую связь, так что Нина слышала каждое слово. Девушка делала страшные глаза и размахивала руками, словно пытаясь остановить несущуюся на нее машину.

– Он умрет! – громко прошептала она.

– Максим Юрьевич, состояние вашего брата очень тяжелое, – произнесла Александра и осеклась.

В трубке раздался смех. Она думала, что ослышалась, но Богуславский в самом деле смеялся. Немного успокоившись, он осведомился:

– Это Жора вам сказал, что мы братья?

– Да… То есть… Да, – ошеломленно пробормотала Александра. Нина, слушавшая разговор, высоко подняла брови.

– Вот фантазер. – Максим вновь коротко хохотнул. – Это ему мать внушила, тоже была мечтательница, та еще! Ничего подобного, мой отец не имеет никакого отношения к его появлению на свет. С его матерью в последний год жизни был близок, к сожалению. Ни к чему хорошему это не привело. Но Жора не его сын. Что бы он там ни плел.

– Он мне сказал, что тоже Богуславский. – Александра вновь оглянулась на дверь кухни. Внутри было так тихо, что ее тревога усилилась. «Не потерял ли Жора сознание?»

– Его не следует понимать буквально, – заявил Максим. – В своих фантазиях и по паспорту он Богуславский, не спорю, но по факту рождения – нет. То, что я его из жалости лечил и столько денег в него вложил, еще больше убедило беднягу в этой теории. Вы дайте ему поспать, потом заварите крепкого чаю, и он снова будет молодцом.

Нина качала головой, в ее глазах было написано осуждение.

– Препараты? – громко прошептала она.

Александра поняла.

– Максим Юрьевич, Жора принимает какие-нибудь препараты? – спросила она. – Я имею в виду сильные препараты? Из-за отмены которых ему может быть так плохо?

В трубке раздался тяжелый долгий вздох.