Солнце восемь минут назад

Александра недоверчиво уточнила:

– Вы с Еленой уедете, а Сергей останется?

– Да, он уже рисует, – кивнул дизайнер. – Лена ему все втолковала, будет сделано как надо. Хорошо бы, конечно, показать проект хозяину, но этот Богуславский какой-то неуловимый. Появится, исчезнет, а зачем приезжал – непонятно… Только с тобой и общается. Короче, мы едем.

Александра не любила, когда интересовались ее личной жизнью, и не любила интересоваться чужой. Художница считала, что есть вещи, которые не выносят посторонних взглядов. Но на этот раз не выдержала.

– А Света едет? – спросила Александра. – Она же обычно помогает тебе закупаться.

Аристарх, углубившийся в телефон, поднял голову:

– Ну что ты! Сейчас ее помощь не нужна. Я ей сказал, что должен выехать в Москву, она даже не ответила. Слушай…

Он в упор уставился на собеседницу, словно осененный яркой мыслью.

– Ты же близко общаешься с Богуславским? Это заметно.

– Да вовсе нет, мы обсуждаем рабочие вопросы! – не вполне искренне запротестовала художница.

Аристарх поднял ладони, отгораживаясь от ее оправданий:

– Ладно-ладно, мне-то что! Я вот подумал… Ты не могла бы подкинуть ему мысль спровадить отсюда лишних людей? Тех, кто ничего не делает?

– Свету и твоих сыновей? – уточнила Александра.

– Сама посуди, чем они тут занимаются? – вопросом ответил Аристарх. – Едят три раза в день всякую дрянь, сидят у камина, смотрят в телефоны и киснут. Мальчики еще пригодятся в качестве грубой рабочей силы, передвинуть что-то, перетащить… Их можно оставить. Но Света…

– А Света не уедет, – отрезала Александра. – Ты же ее знаешь. И должна сказать, Максим уже говорил со мной на эту тему. Он собирался отправить в Москву Свету и всех ваших детей, но Нину я отстояла, как свою помощницу. А потом отговорила отправлять остальных.

Аристарх трагически поднял брови:

– Зачем?!

– Я боялась, что Света выставит ультиматум и увезет тебя с собой, – честно ответила художница. – И ты останешься без заказа, хозяин без дизайнера, да и я, скорее всего, сяду на мель.

Аристарх стоял заложив руки в карманы, склонив голову набок и глядя в пространство. Наконец, медленно, без выражения проговорил:

– Вот как ты меня видишь… По-твоему, меня можно просто увезти. Как грудного младенца в переноске.

– Я не то хотела сказать, – вздохнула Александра. – Извини. Но я много лет вас знаю, и решения всегда принимала Света.

– Я тоже их принимал! – резко ответил Аристарх. Теперь он смотрел прямо в глаза Александре, и его взгляд, обычно мягкий и даже застенчивый, ничего доброго не обещал. – И часто! Но почему-то никто этого не замечал!

– Прости еще раз. – Александра подошла к камину, чтобы больше не встречаться взглядом с Аристархом. – Давай все-таки разведу огонь. Я быстро.

– Незачем, – раздалось у нее за спиной. – Ты мне и так удружила. Вот что, надо открыть ворота, а пульт, как я понимаю, у сторожа. Можешь его позвать через полчаса?

– Жора заболел, – не оборачиваясь, ответила Александра. – Лежит и встать не может.

Присев перед очагом на корточки, художница укладывала дрова в виде шалашика, попутно обдирая бересту с березовых поленьев. Бересту она уложила в центре шалашика, взяла каминные спички с полки, и через несколько секунд вспыхнул огонь. Береста корчилась, шевелилась, как живая, сухие дрова немедленно занялись.

– Ну так пусть даст пульт, я сам открою, – раздраженно бросил Аристарх.

– Сейчас зайду к нему. – Александра выпрямилась и отряхнула колени. – Уверен, что это разумно? Выезжать на ночь глядя, когда вот-вот повалит снег?

– Надо делать закупки, – сухо ответил дизайнер. – Жора твой заболел некстати! Я хотел, чтобы он расчистил дорожки к тем двум шале, которые недостроены. Здесь нет помещения под склад, а нам начнут доставлять мебель и материалы. Какое-то время все это надо будет где-то хранить. Мы решили использовать эти пустые дома.

– Я ему скажу, – пообещала Александра, подходя к двери и берясь за ручку. Приоткрыв дверь, обернулась: – Прости, я действительно не должна была вмешиваться.

– Ты просто считаешь меня тряпкой и подкаблучником. – Губы Аристарха кривились в нервной усмешке. – Как и все! Но ты увидишь, что это не так!

– Уже вижу, – тихо ответила художница и вышла на крыльцо.

Снегопад усилился. Лес все яснее обозначался в темноте, словно прорисованный белой гуашью на лиловой бумаге. Заметно посветлело, и, когда Александра ступила на дорожку, ведущую к главному шале, ее шагам ответила тишина. Дорожки успели покрыться слоем пушистого снега и больше не скрипели под ногами. «Аристарх сошел с ума, – художница шла торопливо, надвинув капюшон на брови, то и дело вдыхая носящиеся в воздухе снежинки. – Они застрянут, дорогу сейчас заметет». Александра взглянула в сторону своего шале. Окна первого этажа были освещены, из трубы рвался дым. Больше всего ей хотелось бы оказаться там и приняться за работу. Однообразные приемы, применявшиеся для грунтовки холста, отлично успокаивали и избавляли от тревожных мыслей.

Вздохнув, она поднялась по ступеням и потянула на себя дверь главного шале.