Солнце внутри

Лиза с готовностью залилась слегка хрюкающим смехом, но буквально через пару секунд резко замолкла, откашлялась и заткнула рот очередным куском плюшки. Ее подруга помешивала чай, не отрывая от него взгляда.

– Я сказал что-то не то? – перевел я взгляд с одной на другую.

– Нет-нет, – закачала кудрями Лиза, отряхивая руки. – Просто я вспомнила, что… Мне бежать надо ведь! Зой, ты как? Со мной до метро?

Порыв ветра с такой силой бросил в окно завесу дождевых капель, что скрипнула рама. Мы машинально выглянули наружу. Густое небо бушевало.

– Мне же к другой станции, – отозвалась Зоя. – Ты беги, а я еще немного подожду. Может, стихнет хоть чуть-чуть. Не хочу заболеть.

Лиза замешкалась, но встала и надела ярко-красное пальто.

– Ну ладно, – сказала она немного виновато, наклонилась к подруге и чмокнула ее по-матерински в макушку. – Созвонимся тогда, да? А вы… – подняла она на меня глаза. – Приятно было познакомиться, хорошего вам дня и так далее.

– И так далее, – улыбнулся я в ответ.

Только когда стук Лизиных каблуков затих за дверью, Зоя оторвалась от своего чая и посмотрела на меня. Я рассматривал ее и не собирался этого скрывать, так как подобное ребячество не входило в мои привычки, но стоило нашим глазам встретиться, как что-то больно кольнуло мою зашкаливающую самоуверенность. Разумеется, она чувствовала мой взгляд, но уловить ее смущение или самодовольство, которые обычно возникали у девушек при подобном осмотре, мне не удалось. Вместо этого лицо Зои выражало безразличное бесстрашие.

– Вы явно этого не помните, но мы с вами знакомы, – сказала она. – Вы брали интервью у нашего коллектива.

Я был настолько выбит из колеи, что мысли встряхнулись и перемешались, так что я никак не мог вспомнить, о чем речь.

– Актерского, – пояснила Зоя. – Мы ставили «Фауста», и вы заинтересовались…

Наконец в моей голове что-то щелкнуло.

– Экспериментальной работой этого молодого режиссера, – кивнул я медленно. – Газинского. А вы… – Я прищурился и пытливо забегал по ее чертам. – Гретхен?

– Нет, – пожала она плечами. – Одна из коз на шабаше.

– А… – глупо заикнулся я в попытке выразить восторг.

Наконец она прыснула звонким смехом.

– Да шучу я! Гретхен, Гретхен…

– Ну что ж вы так? – облегченно выдохнул я и тоже хихикнул. – Я уже испугался, что память у меня совсем никудышная. Помню же, что красивая была Гретхен.

– Послушайте, не надо вот этого, прошу вас, – поморщилась она без особой обиды. – На мне лежал такой слой грима, что меня, наверное, можно узнать только по зрачкам.

– Да, грима на всех было налеплено немерено, – согласился я. – А декорации, наоборот, скудноватые соорудили. Как будто пытались сколотить из подручных средств что-то такое кричащее о модности и понятности только избранным.

– Так и есть. Вы верно подметили, – горько усмехнулась Зоя. – Нет денег, назови постановку экспериментальной и ставь себе хоть мусор на сцену. Критиковать не посмеют. Никто же не хочет прослыть занудным консерватором. Вот все деньги, которые удалось наскрести по сусекам, и пустили на грим. Краски не такие дорогие, как стройматериалы и ткани. Хотя что я вам говорю? Я читала вашу статью. Восторга я в ней не заметила.

– Боюсь, глубоко в душе я тот самый занудный консерватор, – приподнял я пластиковую чашку, словно для тоста. – Но если вы читали статью, то наверняка отметили и похвалы некоторым актерам, в число которых вошла и актриса, сыгравшая Гретхен.

– Да, отметила, спасибо, – деловито кивнула Зоя. – Все-таки сама вещь настолько сильна, что испортить ее довольно трудно.

Несколько мгновений мы сидели молча, окруженные монотонным шумом голосов.

– Значит, вы – актриса, – констатировал я наконец, не выдержав тишины между нами.

Зоя повела рукой, подчеркнув очевидность ответа, решительно поставила пустую чашку на стол и встала. Тут же я тоже вскочил, подброшенный внезапно всплывшим воспитанием.

– Сидите-сидите! – подняла она брови и надела светло-серое пальто, и я отметил сверкнувшую на воротнике брошку в виде бабочки. – Мне просто уже пора идти.

– Но дождь… – заволновался я вдруг. – Он еще не стих!

– Ничего, у меня зонт, – перекинула она ремень сумки через голову и похлопала по ней. – Не хочу заставлять ждать детей.

– Детей? – спросил я не своим голосом и тут же дал себе мысленную пощечину за такие глупости.

– Я веду театральный детский кружок, – пояснила она. – Сегодня генеральная репетиция, а завтра уже выступление. Все очень серьезно.

Весело подмигнув мне, она направилась к выходу, и я сделал шаг за ней, но остановился и попытался заставить себя сесть обратно. «Но, с другой стороны, я и так собирался идти», – привел я довод своему внутреннему Барону и быстро нагнал ее. Мы вместе спустились к сырой лестничной площадке, прошли по тускло освещенным коридорам, вежливо попрощались с морщинистым охранником и вышли на порог. Несмотря на широкий козырек, в лица нам сразу прыснуло серым дождем.