Солнце полуночи

– Господи! – ахнула она.

Я запаниковал. Что она увидела? Чем я напугал ее?

И тут она потребовала:

– Сбавь скорость!

– В чем дело? – Я так и не понял, чем вызван ее ужас.

– Ты гонишь под сотню миль в час! – закричала она на меня, бросила взгляд в окно и отпрянула при виде проносящихся мимо темных деревьев.

Из-за этого пустяка, небольшого превышения скорости, она в страхе подняла крик?

Я закатил глаза.

– Успокойся, Белла.

– Хочешь, чтобы мы разбились? – завопила она.

– Мы не разобьемся, – заверил я.

Она со свистом втянула воздух, потом заговорила чуть спокойнее:

– Куда ты так спешишь?

– Я всегда так езжу.

И я встретился с ней взглядом, забавляясь потрясенным выражением ее лица.

– На дорогу смотри! – возмутилась она.

– Белла, я ни разу не попадал в аварию. Меня никогда даже не штрафовали. – Я усмехнулся ей и указал на свой лоб. Ситуация принимала все более комичный оборот – из-за такого абсурда, как возможность пошутить в ее присутствии о тайном и странном явлении. – У меня здесь антирадар.

– Очень смешно, – саркастически высказалась она, все еще больше испуганная, чем злая. – Ты забыл, что Чарли полицейский? Меня приучили соблюдать правила дорожного движения. И потом, если твой «вольво» обмотается кренделем вокруг дерева, – тебе-то что, отряхнулся и пошел дальше!

– Мне-то что, – повторил я и невесело рассмеялся. Да, авария для нас кончится по-разному. У нее есть полное право опасаться, несмотря на мои водительские способности. – А тебе – нет.

И я со вздохом пустил машину черепашьей скоростью.

– Довольна?

Она вгляделась в спидометр.

– Почти.

Неужели и это слишком быстро для нее?

– Не выношу медленной езды, – пробормотал я, но заставил стрелку откатиться назад еще на деление.

– По-твоему, это медленно?

– Довольно разговоров о том, как я вожу машину. – Я потерял терпение. Сколько раз еще она намерена уклоняться от моего вопроса? Три? Четыре? Неужели ее догадки настолько ужасны? Я должен узнать о них, и немедленно. – Я все еще жду рассказа о твоей новой гипотезе.

Она опять прикусила губу, ее лицо стало встревоженным, почти страдальческим.

Я обуздал свое раздражение и постарался смягчить голос. Расстраивать ее мне не хотелось.

– Я не буду смеяться, – пообещал я, надеясь, что нежелание делиться со мной вызвано только ее смущением.

– Я больше опасаюсь, что ты рассердишься, – прошептала она.

Я заставил себя спросить ровным голосом:

– Все так плохо?

– В общем, да.

Она отвернулась, не желая встречаться со мной взглядом. Убегали секунды.

– Начинай, – подбодрил я.

Ее голос стал робким.

– Я не знаю, с чего начать.

– С начала. – Я вспомнил, что услышал от нее перед ужином. – Ты говорила, что твоя фантазия тут ни при чем.

– Верно, – согласилась она и снова умолкла.

Мысленно я перебирал возможные источники ее вдохновения.

– Что навело тебя на эту мысль – книга? Фильм?

Надо было все же пересмотреть ее книги, пока ее не было дома. Я понятия не имел, есть ли в стопке томиков в потрепанных бумажных обложках Брэм Стокер или Энн Райс.

– Нет, – повторила она, – то, что случилось в субботу на побережье.

Этого я не ожидал. Местные сплетни о нас не отличались ни оригинальностью, ни точностью. Неужели я пропустил какой-то новый слух? Белла подняла взгляд от своих рук и заметила на моем лице удивление.

– Там я встретилась с давним знакомым – Джейкобом Блэком, – продолжала она. – Чарли дружил с его отцом, когда я была еще маленькой.

Джейкоб Блэк. Не то чтобы знакомое имя, но оно что-то напомнило мне… нечто из давних времен… Я засмотрелся вперед, сквозь ветровое стекло, перебирая воспоминания, чтобы установить связь.

– Отец Джейкоба – один из старейшин племени квилетов, – пояснила она.

Джейкоб Блэк. Эфраим Блэк. Наверняка потомок.

Хуже просто некуда.

Ей известна правда.

В голове у меня вертелись возможные последствия, пока машина пролетала темные повороты дороги. От тоски мое тело стало жестким и неподвижным, если не считать мелких машинальных действий, которые требовались, чтобы рулить.

Ей известна правда.

Но… если она услышала правду еще в субботу, значит, весь этот вечер она ее знала, и все же…

– Мы пошли прогуляться, – объясняла она, – и он рассказывал мне старые легенды, хотел напугать, наверное. Одна из них была про…

Она умолкла, но теперь ее сомнения были излишними. Я уже знал, что она скажет. Оставалась лишь одна загадка: почему она все еще со мной.

– Продолжай, – попросил я.

– Про вампиров, – выдохнула она, выговорила тише, чем шепотом.

Почему-то услышать это слово из ее уст было еще тяжелее, чем знать, что ей все известно. Я вздрогнул, пришлось снова брать себя в руки.

– И ты сразу вспомнила про меня? – спросил я.

– Нет. Он… упомянул твою семью.

Ирония заключалась в том, что потомок Эфраима нарушил договор, который его предок поклялся соблюдать. Внук или даже правнук. Сколько же лет прошло? Семьдесят?

Надо было сообразить, что опасность исходит не от стариков, которые верят в легенды. А от подрастающего поколения, разумеется, – от тех, кто слышал предостережения, но лишь посмеялся над древними суевериями: вот кто грозил разоблачением.