Солнце полуночи

– Спасибо, – сказала она, глубоко вздохнула и подтянула повыше слишком длинные рукава. Потом сделала еще один глубокий вдох.

Стало быть, вечер наконец начинает налаживаться? Цвет ее лица по-прежнему не внушал опасений. Рядом с глубокой синевой рубашки он напоминал сливки и розы.

– Этот синий цвет хорошо гармонирует с твоей кожей, – сделал я комплимент. Просто сказал, что есть.

Выглядела она хорошо, но рисковать все-таки не стоило. Я придвинул к ней хлебную корзинку.

– Никакого шока у меня нет, и истерики не предвидится, – возразила она, догадавшись, чем вызван мой жест.

– На твоем месте любой нормальный человек был бы в шоке. Но ты даже испуганной не выглядишь. – Я неодобрительно уставился на нее, гадая, почему бы ей не быть нормальной, а потом задавшись вопросом, действительно ли я этого от нее хочу.

– С тобой мне очень спокойно, – объяснила она со взглядом, полным доверия. Доверия, которого я не заслуживал.

Все ее инстинкты были ошибочными, искаженными. Видимо, в этом и заключалась проблема. Она не распознавала опасность так, как следовало бы человеческому существу, и реагировала прямо противоположным образом. Вместо того чтобы убегать, медлила и тянулась к тому, что должно было ее отпугивать.

Как же я могу защитить ее от самого себя, если этого не хочет ни один из нас?

– Все намного сложнее, чем я предполагал, – пробормотал я.

Я видел, как она обдумывает мои слова, и попытался понять, как она их восприняла. Вытащив из корзинки хлебную палочку, она принялась грызть ее, кажется, не замечая, что делает. Некоторое время она жевала, потом задумчиво склонила голову набок.

– Такие светлые глаза у тебя бывают, когда ты в хорошем настроении, – небрежным тоном заметила она.

Ее наблюдение, высказанное так буднично, поразило меня.

– Что?

– А когда у тебя черные глаза, ты злишься и психуешь, и я уже знаю, чего от тебя ждать. У меня на этот счет есть гипотеза, – беспечно продолжала она.

Значит, она все же придумала объяснение сама. А как же иначе. С затаенным ужасом я задумался, насколько близко она подошла к истине.

– Опять?

– Угу. – С совершенно невозмутимым видом она прожевала еще один кусок. Как будто и не обсуждала свойства демона с самим демоном.

– Надеюсь, на этот раз фантазия тебя не подвела, – не дождавшись продолжения, соврал я. На что я в самом деле надеялся, так на то, что она ошиблась – попала пальцем в небо. – Или ты по-прежнему заимствуешь идеи из комиксов?

– Ну нет, комиксы тут ни при чем, – немного смутилась она, – но и моя фантазия тоже.

– Ну и?.. – сквозь зубы подсказал я.

Не может быть, чтобы она рассуждала так спокойно, если бы собиралась завизжать.

И пока она медлила, прикусив губу, явилась официантка с ее заказом. Я почти не обращал на официантку внимания, пока она ставила тарелку перед Беллой и спрашивала, не надумал ли я что-нибудь заказать.

От еды я отказался, только попросил еще колы. О пустых стаканах ей пришлось напоминать.

– Так что ты говорила? – нетерпеливо спросил я, когда мы с Беллой снова остались вдвоем.

– Расскажу в машине, – понизила голос она. О, плохо дело. Она отказывалась говорить здесь, пока мы окружены людьми. – Но только если… – вдруг добавила она.

– Условия ставишь? – почти зарычал я, не справившись с напряжением.

– А как же. Надо же кое-что прояснить.

– А как же, – резким тоном согласился я.

Вероятно, ее вопросов мне хватит, чтобы понять, в каком направлении ведут ее мысли. Но как на них ответить? Правдоподобно соврать? Или отпугнуть ее чистой правдой? Или ничего не говорить, если я так и не приму решение?

Мы сидели молча, пока официантка не принесла нам еще газировки.

– Валяй, – сказал я, как только официантка отошла, и сжал зубы.

– Почему ты здесь, в Порт-Анджелесе?

Слишком легкий вопрос – для нее. Она не выдавала себя ничем, в то время как мой ответ, если он честный, выдал бы сразу чересчур многое. Пусть сначала скажет что-нибудь сама.

– Дальше, – ушел от ответа я.

– Но этот же самый легкий!

– Дальше, – повторил я.

Мой отказ отвечать раздосадовал ее. Она перевела взгляд с меня на свою еду. Медленно, глубоко задумавшись, откусила и принялась тщательно пережевывать.

Пока она ела, мне в голову пришло странное сравнение. Всего на миг я увидел Персефону с гранатом в руке. Обрекающую себя на возвращение в царство Аида.

Значит, вот кто я такой? Сам Аид, который позарился на весну, похитил ее, приговорил к существованию в вечной ночи. Я попытался отогнать видение, но безуспешно.

Она запила равиоли колой и только потом снова взглянула на меня. И прищурилась с подозрением.

– Ладно, – заговорила она. – Предположим – чисто гипотетически, конечно, – что некто знает, о чем думают другие люди, ну, знаешь, умеет читать чужие мысли… за редким исключением.

Могло быть и хуже.

Вот почему она слегка улыбнулась тогда, в машине. Догадливая же она – кроме нее, никто об этом ни разу не догадался. Кроме Карлайла, но поначалу это было очевидно – я отвечал на его мысли прежде, чем он успевал высказать их. Что происходит, он понял раньше, чем я.